Впервые Мирослав Франкович встретился с КГБ в университетские годы – за критику советской политики. В 27 лет Мирослав Маринович стал членом-основателем Украинской Хельсинской группы, и с тех пор попал под постоянное наблюдение. А дальше – обвинения в антисоветской агитации и пропаганде, заключение и ссылка, 150 дней в ШИЗО и голодовки протеста.
Это время Мирослав Франкович называет одним из самых светлых периодов своей жизни, потому что именно заключение сделало, по словам правозащитника, его «человеком с хребтом». Регулярно отказываясь от любых предложений войти в парламент, считает своей миссией причастность к изменению ментальности людей, а выступлению перед парламентом предпочитает общение с молодой аудиторией.
Politeka: Майдан, волонтерство, противостояние врагу объединило украинцев, но можно ли говорить о том, что мы действительно стали едины? Нуждается ли общество, по вашему мнению, в трансформациях, или же путь к единству можно считать пройденным?
М. Маринович: Мы много дискутировали по этому поводу в Несторовской группе, и пришли к выводу, что единая нация уже создана, теперь ее нужно модернизировать. Эту задачу я мог бы сформулировать иначе. На Майдане, а особенно во время войны с Россией, нацию объединила общая беда и общее стремление защититься от врага. Это мощная объединяющая сила. Но война рано или поздно закончится – и что тогда? Другими словами, нам следует динамично развивать позитивную концепцию единого государства, чтобы народ объединился вокруг общих ценностей, которые настолько мощно озвучил Майдан: достоинство человека, национальная и религиозная свобода, верховенство права, общественная мораль и социальная справедливость. Общественный запрос на эти ценности есть – не хватает веры в то, что на них мы можем стать успешными.
Politeka: Украина сейчас переживает очень сложное время, которое стало наследием патерналистского государства, в котором мы жили так долго. Вы много путешествуете, и, по Вашему мнению, есть ли у украинцев – по обе стороны Днепра – желание вернуться к такой удобной форме жизни, как патернализм?
М. Маринович: Собственно, мы из патерналистского государства еще не вышли. Конечно, общество существенно изменилось по сравнению с советскими временами, но застарелая система управления государством еще не демонтирована. У нас все еще делают «ямковый» ремонт старой советской дороги. Олигархическая система злоупотребляет патерналистскими инстинктами населения, не дает развиваться малому и среднему бизнесу – то есть именно тем, кто преодолел в себе патерналистские стереотипы. Поэтому в Украине еще не прозвучал марш «Прощание славянки», но правда и в том, что мы уже вплотную приблизились к этому. А региональные отличия несущественны, и порой в Днепропетровске можно встретить более динамичную бизнес-элиту, чем на Галичине.
Politeka: В своих публикациях и интервью Вы утверждаете, что украинцы Востока и Запада едины, у них одинаковые ожидания и устремления. Но почему, в таком случае, возникает конфликт, где проходит граница, которая делит народ?
М. Маринович: Граница действительно существует, но она подвижна. В начале 1990-х она проходила по Збручу. В то время на Галичине проходили интенсивные процессы идеологической и религиозной перестройки – тогда на Галичину показывали пальцем как на регион с выразительным «воспалительным процессом». Президентские и парламентские выборы более позднего времени свидетельствовали, что эта граница вначале приблизилась к Днепру, потом перекинулась через него и «отвоевала» север Украины. Затем остановилась, отгородив собой так называемый Южный Восток. Сегодня «воспалительный процесс» идет именно в этой части страны. Исчезла однородность местных политических ориентаций, некогда единый монолит распался на фрагменты, которые активно – в болях и муках – ищут свою новую идентичность. Формально можно было бы говорить, что по оккупированным территориям Крыма, Донецкой и Луганской областей как раз и проходит новая граница, но и этот вывод может оказаться преждевременным. Никто не проводил здесь независимых опросов, а последствия оккупации для многих могут оказаться неожиданными. Поэтому не будем спешить с выводами, давайте вместо этого строить свободную и демократическую Украину – и позволим Богу сделать все остальное.
Politeka: Кроме того, что разные регионы Украины являются носителями разной идеологии, они и разговаривают минимум на двух языках. Периодически возникают разговоры о «недопущении дискриминации русского языка». Яркий пример – «языковой закон» Колесниченко-Кивалова, который мог усугубить раскол общества. Евромайдан практически снял этот вопрос с повестки дня, но проблема осталась. Что может снизить градус противостояния и, если это возможно, снять языковой вопрос? И нужен ли вообще Украине утвержденный на государственном уровне билингвизм?
М. Маринович: Модель двух государственных языков в Украине вредна, а потому неприемлема. Она не благоприятствовала бы общественному взаимопониманию, а наоборот, осложняла бы его. Это все равно, что выстроить на стадионе бегунов на длинные дистанции на одной линии старта, игнорируя тот факт, что пробежать им тогда придется разные отрезки пути. Это показная справедливость, которая оборачивается ложью. Вследствие длительного периода русификации украинскому языку приходится «бежать» по гораздо большему кругу, и поэтому законодательная фора для него должна быть обязательной. Но языковая проблема на самом деле является инструментом негодной политики, когда за идеей «двуязычия» прячется идея российского одноязычия в уже неукраинском государстве. Это удачно заметил Моисей Фишбейн, говоря: «Опасность не в том, что русский станет вторым государственным, а в том, что государство станет вторым российским». Майдан уже дважды подтвердил, что, когда люди одинаково отстаивают украинскую государственность и достоинство человека, напряжение языкового вопроса просто исчезает.
Politeka: Сейчас много говорят о том, что реформы и обещания не выполняются, не меняется ничего совершенно. Люди начинают уставать. Как вы считаете, к чему украинцев может привести разочарование в том, что происходит в стране?
М. Маринович: На днях у меня был интересный разговор с американцем, который хорошо знает Украину. Его удивляет не медлительность реформ, а максимализм украинцев, которые хотят за один раз «перепрыгнуть в рай» и не умеют увидеть те реальные изменения, которые уже преображают их жизнь. Тут вредит не именно желание большего, а утопические надежды, что все можно изменить быстро, и психологическая усталость, если все не происходит немедленно. А вот англосаксы, по мнению моего собеседника, хорошо знают, что дальнюю дорогу можно преодолеть только небольшими, но успешными шагами. Поэтому нужно верить в Украину и помнить, что эти шаги должен сделать не «кто-то в Киеве», а мы сами.
Politeka: Так или иначе, но достаточно большая часть новостей и разговоров сейчас являются фейковыми. Постановочные события, слухи, субъективизм (особенно субъективизм влиятельных персон), эмоции и отсутствие критического отношения к новостям – все эти факторы влияют на информационное поле и, соответственно, на тех, кто за ним следит. Мы все знаем о пропагандистской машине РФ, но почему продуцируют ложь украинские лидеры мнений, сознательно конструируют ее? Как противостоять лжи?
М. Маринович: Ложь существует столько, сколько существует человечество. Это утопия – думать, что от нее можно избавиться. Но особенностью теперешнего времени становится неспособность человека различать правду и ложь – и именно в этом огромная опасность. Раньше советский режим был вынужден ставить глушилки, потому что людям было достаточно услышать голоса свободного мира – и они распознавали правду. Сегодня путинскому режиму глушилки не нужны – люди уже зомбированы настолько, что не в состоянии отличить правду от лжи. Именно потому наша задача – восстанавливать в людях надлежащую ценностную основу, которая способна спасти ситуацию.
Politeka: Как Вы оцениваете создание Антикоррупционного бюро? Нужно ли люстрировать чиновников, укравших миллионы из бюджета, или же их нужно сразу судить?
М. Маринович: В Украине должно действовать верховенство права. Это означает, что преступление злоупотребления властью должно быть наказано. Вопрос, как именно, зависит от степени тяжести преступления: кого-то нужно люстрировать, а кого-то – судить. Правосудие также должно быть чувствительным к искреннему раскаянию и уметь отличать его от лукавых оправданий «судей-колядников».
Politeka: Очень важен вопрос образования в Украине. Каким Вы видите украинское высшее образование через пять лет? Какие университеты останутся, какие закроются из-за реформ и сознательного выбора студентов? Что, по Вашему мнению, нужно изменить в системе высшего образования?
М. Маринович: На этот вопрос нельзя ответить одним предложением. В системе советского высшего образования также мощно действовал патернализм: у вузов была отобрана свобода, вместо этого государство всех «кормило с ложечки». С этим должно быть покончено. Университеты должны получить ощутимую автономию, становясь при этом ответственными за свой статус и уровень образования. Нужно быть готовыми к тому, что найти новую сбалансированную систему европейского образования в Украине будет непросто – на это нужно время и активные действия работников сферы образования. Но эту дорогу мы должны пройти.
