Стороны озвучили свои позиции. Украина призвала применить к России прямой запрет поддержки боевиков, а также требует компенсации за нарушение РФ международных договоров.
Какое решение примут судьи, что ждет Украину в случае проигрыша и какую стратегию мы должны выстраивать на международном судебном фронте, в интервью Politeka рассказал представитель Украины в Венецианской комиссии юрист Владимир Пилипенко.
— Публичные слушания Украины против России завершились. Что теперь?
Кроме того, Украина попросила ввести временные меры против РФ. Они направлены на предотвращение продолжения нарушений со стороны России во время рассмотрения дела. Суд размышляет, есть ли основания вводить эти временные меры.
В Международном суде назвали приблизительную дату оглашения решения – конец апреля. Но до решения дела, по сути, еще достаточно далеко.
— Можно ли уже сегодня прогнозировать результаты всей этой судебной эпопеи?
— Каким будет решение по делу – неизвестно. Все зависит от воли судей и качества аргументации украинской стороны.
Не исключено, что суд вынесет приговор, который будет не полностью совпадать с основными требованиями Украины. Не стоит этот вариант исключать. Суд может выбрать более нейтральную формулировку.
Стоит отметить, что, в случае невыполнения предписаний Международного суда, единственным органом влияния на государство-нарушителя является Совет Безопасности ООН. Понятно, что действенного механизма контроля над Россией не будет, ведь она, как постоянный член Совбеза, все заблокирует.
— В Международном суде ООН ранее рассматривались дела, где одно государство просит признать другое спонсором терроризма?
— Было несколько подобных дел. Например, в 80-х годах состоялся процесс – Никарагуа судилась против США. Тогда суд принял решение в пользу Никарагуа и признал, что американские спецслужбы вмешивались во внутреннюю политику страны и финансировали боевиков. Стоит понимать, что США (как и Россия) – постоянный член Совета Безопасности ООН. Вашингтон, пользуясь своим положением, выполнял решение суда по своему усмотрению. К постоянному члену Совбеза никакие санкции не могли применить. Их сразу заблокировали бы. Таким же путем в перспективе может пойти и Россия.
— Значит, суд-судом, а в Кремле сделают так, как им заблагорассудится.
— Все прекрасно понимают, что путинский режим ничего не будет выполнять, как бы жестко его не наказали. Но здесь есть две составляющие – юридическая и общественная.
В первой плоскости Россия теоретически может пренебречь решением суда, как это сделали в свое время американцы. Но в публичной плоскости – в глобальном и региональном общественно-политическом контексте – поражение Москвы станет безусловной победой Киева, доказательством реальной возможности Украины как государства. То есть для нас речь идет скорее об имиджевых бонусах.
Судебный аспект гибридной войны: шансы и риски— Если все-таки выиграем этот суд, будет ли это означать стопроцентное сохранение и даже усиление международных санкций против РФ?
— Это точно будет юридическим обоснованием постфактум правомерности введения санкций. Однако сейчас стоит говорить, а что же будет в случае нашего проигрыша? Это, наоборот, может стать основанием для ослабления санкций. Более того, за этим судебным процессом внимательно следит не только Украина или Россия.
Последние 20 лет идет дискуссия на международном уровне, подписывать ли Конвенцию ООН по противодействию терроризму. Ведь именно эта конвенция должна определять преступление терроризма, которое может совершать государство. Сейчас террористы – исключительно физические лица. Фактически Украина своим иском хочет доказать, что государство Россия, как субъект международного права, совершает преступление терроризма.
ООН – всемирная организация с универсальной юрисдикцией, однако до сих пор не может принять эту Конвенцию, так стоит ли от нее ожидать положительного решения по делу Украины против России? Как видите, не все так просто.
— Неужели так проблематично прийти к общему согласию в этом вопросе? Кто тормозит весь процесс?
— Давайте посмотрим на политическую карту мира — сразу же поймем, что не одна Россия финансирует терроризм. И на Востоке, и на Западе есть ряд государств, которые, так или иначе, совершают действия, которые можно с легкостью расценить как финансирование террористических организаций, содействие в совершении террористических актов и тому подобное.
С принятием Конвенции многие потенциально окажутся в зоне риска. Понятно, что такой масштабной международной катастрофы никто не хочет. Поэтому дальше дискуссии дело не двигается.
— РФ сумела обойти все международные нормы, аннексировав Крым. Может ли Украина выработать свою универсальную стратегию в этой судебной войне?
— У России есть значительные ресурсы, глобальное влияние. В частности, на ООН и Совбез. РФ, США и Китай – сверхдержавы, которые давно играют по своим правилам.
Что такое международное сообщество? Это миф, за которым ничего нет. Большая семерка, ЕС – скорее имиджевые общественно-политические явления. Иностранные политики за счет этого повышают свои рейтинги. Но на самом деле мировые сверхдержавы давно перекраивают правила под интересы своих элит.
— Если все решают за одним круглым столом, то есть ли смысл вообще Украине размахивать кулаками?
— Круглый стол может быть в разных точках. В частности, и в зале судебных заседаний, и в зале переговоров, где стороны идут на уступки друг другу. Все зависит от того, какую юридическую работу выполнит Украины внутри государства и на международном уровне. Несмотря на действующие правила, мы должны быть максимально прагматичными, последовательными и профессиональными. От этого все зависит.
— У нас три года идет война. Однако до сих пор не увидели ни одного судебного решения на национальном уровне, которое бы осуждало действия агрессора. Почему?
— Действительно, на национальном уровне можно и нужно осуществлять защиту интересов государства. В частности, документировать факты преступлений. Конечно, Путина не осудим, потому что это уже будет цирк, а не юриспруденция. Но есть ряд возможностей принимать решения в экономической плоскости.
Существует Стокгольмский, Лондонский арбитраж, Международный коммерческий арбитраж. Там стоит продвигать частные вопросы. В частности, по возмещению причиненных имущественных убытков – как на Донбассе, так и в Крыму. Таких исков, очевидно, уже сейчас много. Они в основном непубличные, так как содержат частные интересы.
Со стороны государства нужно выполнять комплексную работу – привлечь общие ресурсы правоохранительных органов, МИД, Минюста, прокуратуры. Они должны фиксировать преступления России в соответствии с международными процедурами. Все это, шаг за шагом, приблизит нас к юридическим решениям.
Гаага на горизонте: как напугать Путина международным судом— Насколько Украина последовательна в отстаивании своих национальных интересов?
— Последовательность – это не о нас. Двигаемся полушагами, довольно гибридным способом. Чего стоит тот факт, что сами отсрочили на три года ратификацию Римского статута Международного уголовного суда. Почему? Ведь только эта организация может осудить виновных в совершении агрессии или военных преступлений. Конечно, речь идет о Путине и его приспешниках.
Почему обращаемся в Совет Безопасности? Этот орган может передать наше дело международному прокурору Международного уголовного суда, который и будет его расследовать.
Неважно, что Россия – постоянный член Совета безопасности. Пусть ветирует эти решения – из истории их никто не вычеркнет. Этим она только подтвердит наше преимущество. В дальнейшем это будет еще одним доказательством вины Путина как международного преступника.
Украине нужно идти и демонстрировать искреннее желание найти справедливость. Пусть это станет мировой проблемой. Тогда загоним Россию в тупик.
— Почему не судимся конкретно по факту аннексии Крыма? Вместо этого заходим издалека.
— Начинать судебный иск такого рода стоит только тогда, когда полностью уверен в победе. Иначе риски очень велики. Надо понимать, что будет, если проиграем дело по аннексии. В таком случае легализуем акт агрессии.
Важно, что ситуация на территории Крыма и Севастополя признана равнозначной международному вооруженному конфликту между Украиной и Россией. Об этом говорится в ежегодном отчете предварительного расследования, который подготовил прокурор Международного уголовного суда в Гааге Фату Бенсуда.
Этот отчет опубликовали 14 ноября 2016 года. В частности, там говорится и о притеснениях крымских татар на территории аннексированного Крыма со стороны российских властей.
Следовательно, суд решил продлить сбор доказательств и в этом году. Процесс продолжается. Поэтому надо судиться в суде, у которого есть юрисдикция расследовать подобные преступления. Пока таким является лишь Международный уголовный суд.
— Но в него мы что-то не спешим обращаться.
— Это уже вопрос, скорее, политический – почему затянули процесс ратификации Римского статута? Да, Россия отказалась ратифицировать этот статут. Понятно почему – он ей невыгоден. Соответственно, не признает юрисдикцию Международного уголовного суда. Но это только юридическое препятствие. Нет гарантий, что суд не привлечет к ответственности за конкретные преступления конкретных лиц.
После капитуляции нацистской Германии создали трибунал в Нюрнберге. Там расследовались преступления, совершенные немецкими преступниками. Германия не участвовала в подписании или ратификации договора о сути этого трибунала. Его создали исключительно страны-победители. Но это не помешало осудить виновных. С Россией тоже так может быть.
Надо исходить из того, что в таком случае действует принцип экстерриториальности по международным преступлениям в связи с их исключительной общественной опасностью для мирового правопорядка.
Еще один яркий пример – создание трибунала по бывшей Югославии в рамках ООН. Он тоже не является постоянно действующим. Для его работы не нужно было, чтобы Сербия признавала его юрисдикцию.
Однако состоялся эффективный процесс осуждения преступников – того же Милошевича, Караджича (экс-президент Республики Сербской в Боснии. Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии обвиняет Караджича в совершении военных преступлений и геноцида на территории бывшей Югославии. С 1995 года находился в розыске, арестован 21 июля 2008 года, – ред.). Просто сработал принцип экстерриториальности.
Вспомним трибунал по Руанде. ООН – универсальная организация. Нигде не написано, что кроме Международного уголовного суда нельзя создать другой Ad hoc трибунал, но для этого должно быть решение того же Совета Безопасности.
Курс на Запад: почему ГПУ хочет дружить с Евроюстом— Украина может пойти таким же путем?
— Иммунитета по международным преступлениям нет. Россия может не выдавать своих граждан. Но есть заочное осуждение. Его никто не отменял.
Однозначно нужно привлечь все свои ресурсы. В частности, очень тесно сотрудничать с ООН и с отдельными государствами. Стучать во все двери и не обращать внимание ни на какие вето. Украина может быть стимулом, который наконец переведет миротворческие потуги ООН из теоретической плоскости в практическую. Но для этого необходимо много работать. Сложно говорить о принципе экстерриториальности, когда еще сами не ратифицировали Римский статут.
— Какова вероятность, что Путин окажется в Гааге?
— Объективно мы далеки от этого. Но у международных преступлений нет срока давности. Это самое важное. Рано или поздно Путин окажется на скамье подсудимых. XX век доказывает, что лица, совершающие международные преступления, всегда отвечают за содеянное.
— В какой точке сейчас вопрос Крыма?
— Важно понимать, что, несмотря на трехлетнюю аннексию полуострова, там рая, который обещала Россия, нет. Российская империя просто проглотила часть территории, ассимилировав всех и все.
Крым превращают в военную базу – это и было ключевой целью оккупантов. Для России нет граждан — только подданные. Денационализирует население на свой манер. Так действовал Сталин, принудительно выселив с полуострова крымских татар, – стремился полностью распылить коренное население и легализовать свое присутствие. РФ сегодня в Крыму проводит похожую политику.
Отношение мира к крымскому вопросу не изменилось. Более того, уже утвердилась мысль, что действия России были неправомерными. На общественном уровне это стало аксиомой. И даже единичные высказывания в поддержку Путина от членов его фан-клуба, вроде Марин Ле Пен, ничего глобально не меняют.
— Достаточно ли Украина активна и последовательна в вопросе возвращения Крыма?
— Три года пытаемся усидеть на двух стульях. Есть немало недоработок с нашей стороны. И это большой минус. Хотя и приняли закон, где отмечаем факт временной оккупации Крыма, но он «мертв».
Продолжаем торговать с полуостровом, поддерживаем социальные связи.
В частности, в 1918 году гетман Скоропадский хотел официально присоединить Крым к территории украинского государства. Конечно, этому сопротивлялись. Тогда правительство совершенно перекрыло перешеек, применило блокаду, приведшую к экономическому коллапсу. Очень быстро делегация приехала в Киев, все сдались и подписали, что Крым – территория Украины. Это один из возможных, хотя и радикальный, шаг позиционирования.
— Деоккупация Крыма – какой тут сработает сценарий?
— Военным путем Крым не вернуть. Говорить о конкретных временных рамках не стоит. Все упирается в изменение политической конъюнктуры внутри самой России. Должны состояться определенные процессы юридического отторжения всего этого беспорядка со стороны РФ.
Сейчас физически на территории Крыма сотни тысяч граждан другого государства. Там есть уже их имущество. То есть это территория Украины, на которой размещены активы и ресурсы другого государства.
Вопрос Крыма находится исключительно в международном правовом поле. Следует продлевать санкции, это сильно бьет по России. Также нужно быть очень профессиональными, чтобы не навредить. Ведь один неверный шаг на судебном фронте – и можем легализовать Путина и все его акты агрессии.
Романия Горбач
