Вина «ополченцев» непризнанной «ДНР», в общем, сомнению не подлежит, так как засвидетельствована вполне добровольным, хоть и невольным признанием. «В районе Тореза только что сбили самолет Ан-26, валяется где-то за шахтой «Прогресс». Предупреждали же: не летать в нашем небе», – сообщила страница известного командира боевиков Игоря Стрелкова (Гиркина) в первые же четверть часа после катастрофы. Никаких остатков Ан-26 в тех местах так и не обнаружилось. Страничка из Интернета быстро исчезла, как пропали упоминания об этой «великой победе» с ресурсов сепаратистских медиа и российского «Лайф Ньюс». Но слово как ракета: вылетит – не поймаешь.
Информационная кампания по отвлечению — вернее, рассеиванию — внимания стартовала в тот же день. Первой была версия о том, что борт сбил украинский штурмовик Су-25 (в некоторых вариантах встречались даже упоминания фронтового бомбардировщика Су-24). Тогда же появилось сообщение в Twitter якобы некоего диспетчера из Борисполя, испанца (хотя иностранных граждан на такую работу не берут), который «видел» на экране возле «Боинга» целых два украинских самолета. Был и вариант взрыва бомбы на борту. И запуска ракеты с земли – но украинскими военными.
Были, наконец, экзотические версии. Например, когда тот же Стрелков осторожно заявил, что якобы «значительная часть трупов (на борту. – Авт.) «несвежие» – люди умерли до нескольких суток тому назад», в соцсетях сразу стала распространяться страшненькая сказка, что самолет – это другой малайзийский «Боинг», таинственно исчезнувший еще в марте над Южно-Китайским морем.
Такого рода взаимоисключающие слухи, доходящие, как в последнем случае, до откровенного маразма, хороши (для их инициаторов) тем, что каждый слух достигает своего сегмента аудитории. А все вместе они формируют необходимое поле (не)восприятия.
Но больше всего педалировалась «самолетная версия». Призывались и «свидетели» из донецких станиц, якобы видевшие невооруженным глазом (и идентифицировавшие!) штурмовик на высоте 10 км, и якобы сотрудник украинской авиабазы по фамилии Агапов, видевший, что в день трагедии с базы на Су-25, вооруженном двумя ракетами «воздух — воздух», вылетал некий капитан Волошин и вернулся он уже без ракет.
Особо интересно, что Следственный комитет РФ продолжал настаивать на «самолетной версии» даже после того, как специалисты российской госкомпании «Алмаз-Антей», производителя средств ПВО, в начале июня выступили с докладом, согласно которому «Боинг» сбит-таки установкой «Бук». Правда, эксперты обвиняли во всем украинскую сторону: дескать, характер поражений указывает на ракету 9М38М1, а в РФ таких на вооружении нет.
Однако такие ракеты совместимы с «Бук-М1-2», которые в России есть. В Сети имеются видео передвижения такой машины как раз накануне и после катастрофы в тех местах, где она и произошла. Причем сначала без ракет, а после – с ними. Но без заряжающей машины, а также без отдельной передвижной радиолокационной станции (РЛС). Известно, что без такой РЛС данная модель «Бука» заметно теряет качество сопровождения цели: собственный аппарат наведения у нее есть, но далеко не столь точный и мощный.
Специалисты дискутируют еще о многих технических нюансах, но само нежелание Москвы соглашаться на трибунал в очередной раз подчеркивает направление, из которого «ноги растут». Каковы же перспективы такого трибунала и не только?
Несомненно, трибунал не просто ударит по и без того не блестящему имиджу Кремля (тем более что работать такому трибуналу придется многие месяцы), но и способен укрепить режим санкций. Поэтому, как постоянный член Совбеза ООН, Россия может заблокировать резолюцию о трибунале, и дело с концом. В то же время россияне будут отвлекать внимание по уже описанным лекалам «разноуровневого» воздействия.
О конкретных приемах можно догадаться, анализируя публикации, появляющиеся к годовщине трагедии в российской прессе. Политикам, экспертному сообществу и прочей критически мыслящей аудитории на Западе будут доносить мысль о «проукраинской» направленности процесса. Дескать, а вот пускай-ка Киев, для вящей объективности, все-таки предоставит и «капитана Волошина», и данные по вылетам от 17 июля, и вообще максимум данных по всем вылетам, а заодно – и по боевым потерям авиации (которые, есть мнение, занижаются нашими военными).
Киев будет настаивать, что это отношения к делу не имеет; аудитория снова будет путаться… Подготовкой к такому сценарию можно, кстати, объяснить упоминавшуюся выше странную настойчивость российского СК относительно «самолетной версии».
Одновременно будут активно продвигаться две связанные темы. Во-первых, почему Киев полностью не закрыл воздушное движение? Во-вторых, почему малайзийская авиакомпания сама не отказалась от полетов в опасном регионе? Ведь сделала же это, например, Air France. На «низовом» же уровне, в том числе с широким использованием СМИ, будет активизирована пропаганда о «зверствах украинских карателей».
Увы, никакой трибунал не воскресит погибших. А вот судебные процессы со стороны родственников жертв возможны и без трибунала: достаточно, чтобы международная комиссия более-менее четко назвала виновников трагедии. И вот здесь, к сожалению, имеется большое пространство и для пропагандистских, и для кулуарных игр. Для России станет большим успехом, если будут судебные жалобы в адрес Украины – в частности, по все тому же поводу незапрещения полетов. Хотелось бы, чтобы украинские специальные и дипломатические службы отнеслись к такой перспективе с максимальным вниманием.
