— Поговорить хотелось бы о Крыме, о статусе Крыма, о том, как вы видите возвращение Крыма. Но давайте начнем с акции протеста, которая сейчас происходит в центре Киева. Вчера мы там виделись. Вы там как гражданин или как участник? Или, может, организатор?
— В среду ближе к вечеру якобы пытались штурмовать, расчистить палатки, которые находятся по улице Грушевского. Как вы считаете, насколько велика вероятность того, что может быть зачистка?
— Я абсолютно это исключаю. Потому что власть не настолько глупа, чтобы расширять этот процесс. И любая попытка силовым методом разрешить эту ситуацию приведет к тому, что придет не пять тысяч, а 50 тысяч или 500 тысяч человек.
Опыт есть. И если тогда была ситуация одна, то сегодня народ крайне радикализирован, и мы видим, что на площади перед Верховной Радой масса людей, которые имеют опыт боевого применения оружия.
Я не думаю, что власть пойдет на разгон, думаю, что будет переговорный процесс. И это правильно. И давление с улицы, и давление власти будет нарастать. И этот кризис должен разрешиться в стенах парламента каким-то законным образом.
Айдер Муждабаев о деревне-России и пропагандистах-либералах— Давайте вернемся к нашей основной теме. Крымскотатарская автономия. Соответствующий законопроект разрабатывается. Расскажите, кто его разрабатывает, участвуют ли в этом Джемилев, Чубаров? Речь идет, поясню, об изменении раздела 10 Конституции Украины – об изменении статуса Крыма. Это будет крымскотатарская автономия, в вашем видении. Что это изменит в целом для Украины и для самого Крыма?
— Автономия, которая не имела своего содержания, своего фундамента, этнической и политической составляющей, к сожалению, оказалась заложницей той ситуации, в которой мы находимся. Когда Российская Федерация, агрессор, наполнила ее своим содержанием за эти 23 года, до Майдана.
Каким образом? Через телевидение, проведение международных симпозиумов в Крыму, акций, сохранение Черноморского флота в Севастополе. Все это привело к тому, что Россия де-факто наполнила антиукраинским содержанием эту автономию. Которая должна была быть и будет крымскотатарской автономией. Потому что право на самоопределение в Крыму не имеют другие этносы: ни русские, ни венгры, ни греки, ни скифы, которых нет. Потому что все эти этносы реализовали свое право уже давно – в виде своих государств.
Если есть люди, которые хотят реализовать свое право на культуру, на язык, у них есть для этого свои суверенные национальные государства.
Единственным коренным народом в Украине, который не реализовал свое право (я уж не беру караимов и крымчаков в силу их малочисленности), оказался крымскотатарский народ. И мы должны эту юридическую и политическую ошибку украинского государства исправить. Приняв изменения в Конституции Украины, 10 раздел.
Сегодня работает рабочая комиссия, в которую и Чубаров входит, и Мустафа Джемилев, и наши политики крымскотатарские, и государственные чиновники. Все мы принимали в этом участие, высказывали свои пожелания.
— На каком этапе сейчас находится разработка этого законопроекта? И какие прогнозы?
— Сложно делать прогнозы. Кто-то говорит, что этот законопроект будет внесен через пару месяцев, кто-то говорит – через полгода.
— От чего это зависит?
— Думаю, прежде всего это зависит от позиции главы государства и председателя конституционной комиссии. Председателем конституционной комиссии по должности является господин Гройсман. Если государство сегодня захочет – в лице руководства Верховной Рады, руководства правительства и президента, то этот законопроект может быть внесен гораздо быстрее. Потому что вопрос перезрел уже.
— От чего зависит: захотят или не захотят? Не готова высшая власть?
— Я не могу сказать о подноготной этой истории. Я не депутат парламента, я не политик, который с ними общается.
— Там и депутаты многого не знают.
— Да. Но есть некая процедура. Должны пройти рабочие группы конституционной комиссии, утвердиться эти законопроекты. Но я считаю, что мы уже три с половиной года потеряли. И хотел бы, чтоб это было не через полгода, а вчера. Совпадут ли мои желания с действительностью или нет, но я думаю, что мы теряем время с затягиванием этой ситуации.
Может быть это еще связано с недоверием, которое у части политэлиты сохраняется к Крыму и к крымскотатарскому народу.
— Всегда ревностное отношение было у Киева к Крыму.
— Вот это ревностное отношение и мифические опасения татар, которые будут грести в сторону юга, запада или еще бог знает куда, и привели к этой ошибке.
— А не собираетесь грести?
— Для нас есть один естественный союзник. Это Украина.
— Почему не Турция? Ну, Россия – понятно…
— Почему не Турция, легко объяснить географически. Турция – это дружественная нам нация, но такой большой этнос представляет для нас тоже некую опасность – в силу близости ментальности, культуры, религии.
— В чем опасность?
— Я вам пример приведу. Большая часть крымских татар, которые попадали в Турцию, в Османскую империю, именно на территорию материковой Турции, оказались частью политической турецкой нации. Но не крымскотатарской. И не украинской.
Мы – граждане Украины. Мы политически – украинцы. Украинцы крымскотатарского происхождения. Все, кто оказались в Турции, стали турками.
Сколько мы видели людей, которые переселились из Турции в Крым? За 29 последних лет, с момента переселения, может быть 1-2 человека. А при этом из Узбекистана переселилось практически ядро народа, 80%.
С Россией все понятно. Это наша историческая судьба, и она не поменяется. Слишком глубоки наши противоречия исторические. И доверия нет. У нас даже поговорка, знаете: если сосед – русский, держи топор поближе.
Эскендер Бариев об ошибках украинской власти и отказе России от Крыма (видео)— С россиянами и турками понятно. А в случае, если ваша идея о крымскотатарской автономии реализуется, какими вы видите отношения с Киевом? Интересуют маркеры. Будет ли своя валюта или гривна?
— Мы говорим не о государстве, мы говорим об автономной республике в составе Украины.
— То есть ничего такого обсуждаться не будет?
— Не обсуждаются вопросы, касающиеся обороны. У нас не будет своего министерства обороны.
— Все под зонтиком Украины? И НАТО в будущем.
— Надеюсь. И что будет база НАТО в Севастополе. Если у нас сохранится северный сосед, то я считаю, что в Севастополе должна быть база НАТО. Российская база должна быть ликвидирована.
Правоохранительная система. У нас не будет министерства внутренних дел. Все, что касается силового блока, должно быть централизовано и управляться из Киева. Но это не значит, что мы там не будем служить. Крымские татары, ребята и девчата, будут служить и в СБУ, и в МВД. Но это прерогатива центральной власти. Плюс – министерство иностранных дел, всегда, в любой стране – это центральная власть.
Какие-то вещи должны быть в регионе, в Крыму. Культура, социальные отношения. Но вот эти три вещи – МВД, Минобороны и МИД – это центральная власть. Все остальное должно быть делегировано в Крым.
— Монетарная политика, например. Не все хорошо у нас с Национальным банком, с гривной. И вы же понимаете, в случае, если в Киеве не наступят изменения к лучшему в этом плане, то вы тоже будете обречены в течение нескольких следующих лет.
— Мы в одной семье живем. Поэтому о валюте вопрос не встанет. Это автономная республика, национально-территориальная. Все, что касается экономики, разработки недр, социальной политики, языковых вопросов внутри Крыма, топонимики, образования, медицины, мы должны решать в Крыму. Без нас эта территория не должна никуда сдвигаться ни на сантиметр – ни в какую сторону. Но вопросы Минобороны, границ – это вопросы центральной власти.
Все важные вопросы – с согласия коренного народа. Для этого должны быть в Конституции выстроены механизмы, и в подзаконных актах, и в законах. Механизмы согласования вопросов с народом. Либо это будет делаться через парламент Крыма и с согласия Меджлиса, либо это будет делаться через Меджлис – а потом согласование с парламентом. Я знаю, что наши юристы смогли предложить одну или две таких конструкций сегодня в конституционной комиссии. И вопрос будет окончательно решен в парламенте.
— Эрфан, мы перешагнули, поговорили о том, что будет после возвращения Крыма. А что касается самого возвращения? Не кажется ли вам, что вопрос ушел с повестки дня на фоне темы Донбасса?
— Кажется.
— А почему?
— Здесь, к сожалению, можно констатировать, что кто-то пытается его забыть. Не будем фамилий и имен называть, чтобы не быть голословными.
— Журналисты любят, когда фамилии и имена.
Украинские узники Кремля: перспективы возвращения— Первые – это Российская Федерация. Но есть и агенты влияния. Я могу назвать фамилии. Возьмите весь список Оппоблока. Я думаю, практически все, кто там, смотрят в сторону Кремля и на его подачи. Конечно, они против крымскотатарской автономии. Это те, кто не сидят в парламенте, но имеют рычаги: Медведчук и компани. Те, которые жестко против, — преемники и последователи «русского мира». Им никакая крымскотатарская автономия не нужна. Я их называю антиукраинские силы.
Среди украинских националистов и некоторых политических партий такие тоже есть, кто против. Есть прямые агенты Кремля, а есть полезные идиоты Кремля. А есть просто те, кто не разбирается в юридических конструкциях.
— Какие рычаги у них есть? Казалось бы, что такое Оппоблок в Верховной Раде? Как они могут сказать Меркель: не вспоминай так часто о Крыме?
— Объективная политика такова: внутренние вопросы Крыма и Украины будут решаться в Украине. И если украинское общество и политики не будут делать движения по освобождению Крыма, в том числе в парламенте, то какое дело до Крыма немецкому избирателю или французскому? Так же и политикам европейским хочется жить спокойно, им не нужны проблемы.
То, что происходит сейчас в Украине, — это проблема. Но проблема не только Украины, но и всей Европы. Потому что проглотить то, что сделала Российская Федерация, — это разрушить всю архитектуру границ не только в Европе, но и в мире. Она сегодня разрушена. Вопрос восстановления – это дело в том числе европейских политиков. Кто-то из них уже это понимает, и поэтому санкции не отменяются. Кто-то этого не понимает и предлагает, как Милош Земан, давайте разменяем территорию на деньги.
Они просто не понимают, к чему это приведет. Это приведет к полному хаосу в мировой политике, перекройке границ. Уже есть проблемы с тем, что ядерные державы теряют монополию на ядерное оружие. Потому что, как оказалось, Будапештский меморандум, который гарантировал сохранность границ и суверенитет Украины, не действует. И теперь другие страны тоже могут по этому пути пойти. Один захват Крыма повлиял на геополитические расклады.
И вопрос крымскотатарский здесь ключевой. Если мы не примем изменения в Конституцию, не покажем всему мировому сообществу, что мы восстанавливаем ситуацию, то мы так и будем объектами политики, а не субъектами.
— Напоследок. Вот эта новая связка – новоизбранная власть во Франции, в Германии Меркель остается, Трамп – по сравнению с 2014 годом она более конструктивна в отношении решения вопроса Крыма?
— Дело не в персоналиях. Там существуют все-таки политические элиты.
Это большой плюс, потому что они понимают ситуацию сегодня уже гораздо лучше. Понимают, что это не какой-то мелкий конфликт, внутренний гражданский, что это на самом деле прямая агрессия. И они будут вынуждены идти по тем рельсам, которые заложены санкциями.
Личные характеристики этих политиков, конечно, какое-то влияние оказывают. Но есть демократические институты в тех же США, которые Трампу не позволят свернуть. Есть парламенты, есть исследовательские политические центры, которые дают свои независимые заключения.
— Перед выборами в США были те, кто рассуждали, что Трамп будет дружить с Россией. Но было ясно, что политические элиты этого не допустят.
— Системы демократические, к сожалению, медленные, но они надежные. Только Путин быстро действует.
