Пресс-конференция 2015-го – первая в своем роде.

В 2014-м, также в декабре, уже была, правда, валютная паника: банки спешно закупали табло с тремя цифрами, люди меняли рубли на доллары. Но паника – это хорошо: людям еще есть что спасать. К тому же к той пресс-конференции ЦБ немного сбил доллар, все вновь поверили в чудо. Теперь иначе: за плечами год кризиса, паника спала, пришла апатия. Путин выступает перед страной, 58% граждан которой экономят на еде (опрос «Левада-Центра»), а протестуют одни дальнобойщики. То есть большинство – без машин, денег, еды – просто терпит: для протеста нет жизненных сил.

Отсюда задача: кризис признать, но ответственность не брать и, вопреки всему, выглядеть надежным.

Вопросы

Тон задают журналисты «кремлевского пула», в их вопросах – конструктивная озабоченность: как выйти из кризиса? Есть даже резкость: прогнозы, данные год назад, – ошибка. Время говорить открыто – вот, посыл уже первых минут. Радикально? Нет. Факт вопроса (включая резкость) легитимирует Путина: в конечном счете именно от него снова ждут решений. Работает логика как в поговорке: коней на переправе не меняют. Не важно, что конь уже завез не туда.

И, судя по всему, продолжит везти не туда. Путин признает: в декабре 2014-го мы посчитали баррель нефти по $100, т. е. ошиблись. Но теперь мы считали по $50. Знаем, что на рынке $38, но пересчитывать лень. Все эти новые расчеты, одна чехарда. Никто не против.

От тренда есть два отклонения. Уже привычная глупость вроде: спасибо, любим, с новым годом. И ветер свободы: россияне слышат об избиении журналистов, кланах мафии – Ротенберги, Чайки. То и другое – дозировано. Вот две журналистки. Из Кургана: спасибо Путину за наших мальчишек, им есть на кого равняться. И из Москвы: выросло второе поколение «элитки» – тех, кому закон не писан – вы таких ждали итогов в 2000-м? Обе они (сознательно или нет) играют в парадигме Кремля: народ сердечен, а либералы зажрались – право спросить Путина разоблачает миф, мол, в России нет свободы.

Итог: любой вопрос, мейнстрим или нет, легитимирует власть.

Ответы

Либералы говорят: Путин меняет амплуа, не вождь «русского мира», а крепкий хозяйственник. Думают, перемены к лучшему.

На деле у Путина всегда одно амплуа – мальчик Вовочка. Его ответы можно вместить в одну фразу: «Это не я, а он». Что с Турцией? Я работал с Эрдоганом по «очень чувствительным вопросам» (ремарка: в обход международного права, ее делает сам Путин), а он ударил в бок или в спину – еще не пойму. Что с «потоками» Газпрома? Мы хотели помочь Болгарии, а она не хочет – «ну, не хочет, не надо». Что с Немцовым? Я с ним отношения не портил. Что с Чайкой? Это – дело не мое и не СМИ, а прокуратуры, т. е. самого Чайки. Список можно продолжить.

Учеба Вовочке дается плохо. Поэтому к пресс-конференции Путин запасся шпаргалками. Получилось утро юмора. «Стране очень тяжело, что делать?». – «Аэропорты обслужили 126 млн пассажиров, что на 2,5% больше, чем в прошлом году». Смешно? А, между прочим, не сгущайте краски: есть же у этих 126 млн пассажиров деньги на билет. Жизнь становится лучше, веселее. Или: «Как из зарплаты в 7-8 тыс. рублей заплатить за ЖКХ и не умереть с голоду?». – «Мы проиндексировали пенсии на 11%». Доживите до пенсии. И вообще-то, ЖКХ – дело регионов.

Зато в подворотне Вовочка в своей стихии. В Сирии не было наших «С-400», теперь есть. Турки? Пускай полетают!

Поток цифр нагоняет скуку. Надежность, особенно в обществе традиций, дает брутальность. Это – то главное, что есть у мальчика из рабочей семьи. Оцените фразу: «Кто-то со стороны кому бы то ни было будет указывать, кому и где руководить. Это никуда не годится!». Хороший слог!

Верхи могут, низы хотят

Под занавес действа верхи и низы достигают единства. Слово получает офицер-коллаборационист из Севастополя: «Наш первый тост всегда «За верховного главнокомандующего!». Верните нам, морским офицерам, кортик. Это важно для наших детей, внуков». Путин делает подарок: «Кортик вернуть!». Теперь за детей и внуков можно не волноваться, юные путинцы не подведут. Тут верхи могут, а низы хотят.

Есть одно «но». Гармония лишь в театральном фарсе.

Настоящий народ в действе не участвует, его стон лишь издалека долетает в словах журналистки ОТР (Общественного телевидения России. – Ред.): зарплата 7-8 тыс. рублей, за ЖКХ не заплатить. Этот народ – раб долга: будет голодать, но заплатит за воду, газ и т. д. Словно боится, что власть за долги выбросит его из родного барака. Тут верхи уже не могут: цифры Путина звучат насмешкой. Но низы тоже ни на что не годны. Эту классику русской жизни удачно выразил Пушкин: «Народ безмолвствует».