— Вы говорили: «Патриотизм — когда на крик «наших бьют» все сбегаются. Пока Украина не станет единой в желании победить, мы не победим». Что мешает все же украинцам объединиться и победить в происходящей сейчас войне?
К большому сожалению, сегодня действующая власть не разъясняет кто есть кто: кто — враг, а кто — свой. Например, с кем воюем, воюем или проводим Антитеррористическую операцию. Это террористы какие-то бегают, купившие в военторге танки, ракеты, сбивающие самолеты, «Грады» и т.д.? Или это все же враг? Мы воюем или боремся с террористами?!
Поэтому власть должна четко сформулировать для государства кто — свой, а кто — чужой. Мне легко говорить, потому что я служил. Я знаю, что тот, у кого есть форма ВСУ, — свой. Точка. Остальные — чужие. На войне для своего ты последнее отдаешь. Моя фраза — это современная формулировка патриотизма. Все наши, вся страна должна собраться. Задача центральной власти — максимально популяризировать патриотизм, максимально объединять нацию в борьбе с очень сильным врагом. Власть этого не делает. Сейчас в Киеве мы не понимаем, есть ли в Украине война.
— Вы действительно защищали с оружием в руках Украину, видели, что такое война. Как это сказалось на вашей жизни?
— Мы с друзьями сами взяли повестки и пошли воевать, депутаты ВР VII созыва: я, Алексей Кайда, Маркиян Лопачак. Я для себя сделал вывод, что человек должен это делать. Я по ВУСу (военно-учетной специальности) — артиллерист, служил еще в Советском Союзе, 1987-89 гг. Учитывая то, что я командир орудия крупных калибров, я попросился, чтобы меня с товарищами направили в артиллерию.
То, что мы видим сегодня — это не война стрелкового оружия, это война артиллерии. Достаточно весомые артиллерийские дуэли сегодня происходят между нами и русскими наемниками. Задача, которую почувствовал для себя, — я должен применить эти знания.
Болевые точки: выиграл или проиграл Евромайдан?Самый большой урок — скорость. Чем быстрее ты принимаешь решение и его воплощаешь, тем вероятнее победа. Например, если ты приехал на позицию и сделал первый выстрел, рассчитывай, что максимум через 7 минут на это место может прилететь обратно снаряд. Если тебе надо разложить пушку, это примерно 2-3 минуты, сделать несколько выстрелов, необходимо максимально быстро собрать пушку и бежать с того места, иначе тебя уничтожит контрбатарея противника.
Сама формула принятия решений, подготовки и выполнения, к сожалению, не существует для действующей власти. Как могут быть месячные каникулы Верховной Рады? Это быстро или нет? Мы воюем с очень сильным соперником, позволять себе пренебрегать в скорости принятия решений нельзя.
На сегодня базовая задача — быстро изменить Вооруженные силы, максимально их перевооружить современной техникой, привлечь средства, которые дают возможность наравне воевать.
В частности, у русских космические войска, а Украина не имеет никакого спутника. Ближайший заказ военного спутника, который может что-то реально видеть, — 2019 год. То есть мы практически слепые. Мы заказываем такие материалы у наших партнеров за рубежом. Если раньше, например, нам бесплатно Канада их предоставляла, то в последнее время мы должны платить или просить. Чем быстрее мы будем объединять усилия всех слоев населения, тем быстрее мы победим.
Украина должна очень быстро стать неким Израилем или Швейцарией, украинским ежом, чтобы тот огромный русский медведь даже боялся подойти. Если мы не сделаем этого быстро, война продлится дольше.
— Что вы ответили бы тем, кто отстраняется от этой войны, говорит: «Я не с Донбасса, воевать там не собираюсь», «За Порошенко и Гройсмана не будут воевать». Много таких мужчин в Украине.
— Сегодня, по имеющейся у меня информации, около 5000 мужчин в розыске, потому что уклонились от военной службы. Это немалое количество, особенно учитывая то, что у нас 50-тысячная армия. Это 10%.
С какой мотивацией люди выходят «получить сладкую смерть», как говорят националисты, высшую цель и наибольшую дань? Это исключительно патриотические и националистические чувства, других нет. Я отдаю свое время, здоровье и жизнь за эту землю, за этих людей. Это власть и должна продуцировать.
Вы почувствовали, что за эти три года власть добавила патриотизма? Смогла объединить общество? Например, во время войны 1812 года вся российская элита говорила по-французски, но потом все перешли на русский язык. Представьте уровень патриотизма тогдашней высшей элиты. Вот ситуация: раненный. Все медики знают и учат, что прежде всего с ним необходимо вербализировать связь. Из-за холмика ему раздается: «Братишка, ты как?». Это кто говорит? Свой или чужой? Каждую секунду он должен понимать, стрелять или не стрелять. Либо же из-за холмика: «Братику, ти як? Чекай допомоги». Свой или чужой? На каком языке отдают приказ убивать твоих друзей? На каком языке издеваются над твоими собратьями-пленными, отрезают им части тела?
Власть должна побуждать противодействие на всех фронтах: экономическом, общественном, социальном, культурном. Это враг или не враг?
— Каким вы видите решение этой войны? Мы постоянно только и слышим о Минских соглашениях, которые уже давно не работают.
— Следствие Минских соглашений — 31 августа, попытки изменить Конституцию, в частности легализация сепаратистов, убивавших наших людей, создание из них народной милиции, полная экономическая самостоятельность этих оккупированных регионов и тому подобное. Эти все изменения были прописаны на основе так называемых Минских соглашений. Война заканчивается либо поражением, либо победой, иных вариантов нет.
— Как закончить эту войну? Она уже затянулась на три года. Сколько еще это будет продолжаться? Ежедневно гибнут люди…
Бачо Корчилава о воинственной России, амбициях Саакашвили и преимуществах республиканцев (видео)— Позвольте с вами не согласиться. Война длится значительно дольше, только форма современной войны — военная. Мы с ними воюем очень давно, но это не проявлялось либо намеренно скрывалось. Навязывали политтехнологические мероприятия — братский народ, мы едины и тому подобное.
Помните выражение немецкого политика, утверждавшего, что выигрывают в войне не военные, а священник и учитель в школе? Сравните, сколько на тех территориях, где идет война, украинских церквей и украинских школ, и соседние регионы, где нет этого, например Херсон, Сумскую или Черниговскую области.
Я напомню, что в 2006 году «Свободу» хотели запретить и снять с выборов за то, что мы хотели: а) референдум за снятие понятие «Автономная Республика Крым» (тогда было крылатое выражение Тягнибока: «Если мы не изменим статус Крыма, Путин придет и изменит его »); б) запретить Коммунистическую партию, коммунистическую идеологию.
Мы должны работать не только военно, но и с душами тех людей. Только недавно начались какие-то движения в информационном заполнении оккупированных территорий. Кто там был, тот знает — ты включаешь любую ФМку, а там так называемое «Казацкое радио», которое работает на нашей территории, а мы не даем ни одного информационного сопротивления. То есть война разная была: информационная, культурная, экономическая. Сейчас она военная. Но эта война очень давняя.
— Что произошло в 2014 году, почему не было долгожданных результатов, почему так мало людей от «Свободы» прошли в парламент? Вы анализировали эти ошибки?
— Конечно. Я был руководителем штаба. Наверное, самая большая вина моя. Значит, я не учел многие аспекты. Первое — не лучшее было время для предвыборной кампании. Мы пошли на это, учитывая задачи, которые ставил нам Майдан. Имели ли мы право идти с людьми, из-за которых были убийства на Майдане? Среди Небесной Сотни 19 — свободовцов. Имели мы право быть вместе с Симоненко, Ефремовым? А у них было большинство.
Итак, это было лучшее время? Нет. На самом деле «Свобода» была выхолощена Майданом. Морально и физически измученна.
— Но почему вы не прошли в Верховную Раду?
— Много аспектов. Был первый. Второй. Если в 2012 году с националистическими лозунгами единственная националистическая партия, шедшая в парламент, была «Свобода» и набрала почти 12%, то в 2014 году политических сил, декларировавших националистические или близконационалистические взгляды, был целый ряд. Это был тренд. Избирателей, голосовавших за «Свободу», стало меньше. Выбор стал шире.
— Может, кто-то в вас разочаровался? Может, националистические лозунги, как вот язык, разделяющий страну, уже не доверили «Свободе»?
— Факторов много. Один из них может быть и таким. Избиратель захотел чего-то нового, пленился чем-то иным. Была мотивация голосовать за Петра Порошенко, чтобы остановить войну? Была.
Но базово мы были не готовы к выборам, мы не готовились к избирательной кампании. Это было больше решение морально-этического характера. Духовного характера. Второе — мы были истощены. Третье — избиратели могли выбирать по другому признаку, чем в 2012 году.
— В Раде сейчас готовятся к рассмотрению законопроект № 4511 о запрете религиозных организаций, руководящие центры которых расположены в государстве, признанном ВР агрессором. Среди инициаторов законопроекта нардепы от «Народного фронта», БПП, есть и от «Самопомочи». «Свободы» там нет. Будет ли голосовать «Свобода»?
Иосиф Винский о самой слабой Раде и фамилии следующего президента (видео)— Я рад, что мои коллеги наконец-то на третьем году войны пришли к этому. К тому, о чем «Свобода» говорила 10-20 лет назад. О запрете на территории Украины так называемого Московского патриархата. Это наши программные положения о единой поместной церкви в Украине.
Большинство в парламенте, а я напомню, что в 2014 году более 300 нардепов были объединены в коалицию, у них был президент, премьер-министр, председатель парламента, каждый день могли реализовывать задачи Майдана. Они этого не сделали. Законопроект на третьем году? Это единственное, что радует — наконец-то.
Что такое Московский патриархат? Не было бы его, не было бы войны.
— Научно-экспертное управление Аппарата ВР отмечает, что эта законодательная новелла нарушает конституционный принцип обособленности государства от церкви и нарушает право на свободу мировоззрения и вероисповедания.
— Главное юридическое управление, если бы было главным, сидело бы в парламенте. Парламентарии — представители украинского народа. Любые консультации юристов не стоят войны.
Украина сейчас находится в особом периоде. И основа разжигания межнациональной розни и войны — это московская церковь. Кто служил, тот знает, что иначе, как сепарская церковь, ее не называют.
— Но не может ли это стать элементом дестабилизации в обществе? Многие ходят туда.
— Я убежден, что эти люди бессознательно туда ходят. Они не знают альтернативы или не знают о преступлениях, совершаемых этой церковью. Эта задача должна быть перед властью.
Мой коллега Александр Бригинец — один из соавторов этого законопроекта. Он приезжал на Восток, мы были там вместе. Он прекрасно знает, что это такое, в условиях так называемой гибридной войны. Если мы эту язву не уберем, война у нас будет и дальше.
Если бы был военное положение, мы бы иначе разговаривали. При таких условиях определенные нормы Конституции действовали бы по-другому.
Мы возвращаемся к первому вопросу: это война или это АТО? Если АТО, то у нас гражданские отношения, нет агентуры врага на нашей территории, нет войны — какие-то террористы бегают. Но если мы скажем правду — у нас война — тогда у нас военное положение и отношения в обществе действовали бы иначе.
