В первых числах марта 2014 года в киевском парке Дружбы народов я проводил лекцию «по военному делу». В кармане у меня лежал револьвер Флобера, который придавал сомнительную весомость моим словам, когда в Крыму уже вовсю хозяйничали «зелёные человечки», а организованной военной силы, армии, у нас по сути не было. Крымский блицкриг Российской империи парализовал тогда волю многих. Мы говорили об организации партизанского движения, о способах коммуникации, складах с оружием, провиантом, медикаментами, а в глазах большинства читалась одна мысль — драпать! Если враг дойдёт до Киева, бросать всё, спасать семьи, уезжать на запад.
Потом мы собирали средства на бронежилеты, снаряжение для первого добровольческого батальона (имени Кульчицкого). Гиркин захватил Славянск, в Донецке залили кровью последний митинг за Украину, но в Киеве к этому ещё не относились всерьёз. После шока последних дней Майдана, после аннексии Крыма, события на Донбассе казались многим далёкими и малозначительными. В военкомате с утра стояли очереди из немногих. Раздражённый военком разворачивал по домам, приговаривая «расходитесь, расходитесь, когда надо будет — вас призовут». Деньги на бронежилеты для полутора сотни бойцов собирались плохо.
Потом началась настоящая война. Война, которая особенно остро ощущается, когда в окопе под Славянском сидит твой сын, а ты сам буквально рядом, в простецкой, но неприлично комфортной для фронта изюмской гостинице не можешь сомкнуть глаз. Первые серьёзные бои, большие потери, сожженные бэтээры, сбитые вертолёты… И вдруг массовые пожертвования на бронежилеты, каски, тепловизоры. Общество как будто очнулось от парализующего страха. Люди увидели — можно, нужно, будем драться! Тысячи добровольцев поехали на фронт. Началось освобождение — нашей земли, наших людей, нашего сознания.
Потом пришла горечь страшных утрат. Пришла совковая генеральская безмозглость. Пришло предательство. Когда подписывали первый «Минск», я был на ещё нашей Весёлой Горе по ту сторону Счастья. Мимо нас ползли десятки единиц обожжённой военной техники, вырвавшейся из Луганского аэропорта. На броне везли раненных и убитых. Первая танковая бросала танки, «беркут» драпал с Пожарки, в кемпинге беспробудно пили тыловики. Российская артиллерия накрывала нас «Смерчами», и долбила гаубицами. Но эффект разорвавшейся атомной бомбы произвели «минские соглашения» — они парализовали волю к сопротивлению.
Украина жаркого лета 2014 года, и Украина 2018 года — это две разные Украины. Та Украина хотела воевать и побеждать. Эта Украина хочет просто сохраниться, даже если ей придётся драпать из Украины. Тысячи тонн отравленной пораженческой пропаганды, оправдывающей врождённую трусость наших правителей, три с половиной года обрабатывают мозги наших граждан. Теперь почти никто не хочет сражаться — ни за Украину, ни за собственный дом, ни за свою семью, ни за волю. Важнейшие, базисные ценности выхолощены, извращены, взвешены и оценены — геройство измеряется в деньгах, трусость стоит ещё больше.
Когда-нибудь мы непременно заплатим большую цену за массовую трусость, за паралич общественного сознания, за всеобщее предательство самих себя. Многие народы проходили этот позор. Не все смогли после остаться людьми.
Когда закончится война?В 1940-м году премьер-министр воюющей Франции Жан Поль Рейно обратился по радио к соотечественникам и союзникам. Немецкие войска стремительно продвигались вглубь страны, танковые клинья Вермахта разрезали французскую оборону как нож масло, положение было безнадёжным. Жан Поль был полон отчаяния и стремления сражаться: «Мы будем защищать Париж, драться за каждый квартал, каждый дом». Но через два дня Париж с цветами встречает оккупантов, во французской верхушке переворот, к власти приходят коллаборационисты, и начинается позорный вишистский период французской истории.
В это же самое время британский премьер Уинстон Черчилль произносит свою знаменитую речь «Мы будем сражаться на пляжах»:
«Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы меня спросите, каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог. Вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным ни был путь. Потому что без победы не будет жизни».
Британия в отличие от Франции действительно предпочла сражаться — выстояла, победила, избежала позора. Но никто не избежал войны.
Юрий Касьянов, волонтер
