О проблемах, с которыми сталкиваются бойцы АТО, вернувшись с фронта, говорим с волонтером и чиновницей Министерства социальной политики Наталией Зарецкой. Два месяца назад она пошла на госслужбу и сегодня исполняет обязанности заместителя директора департамента соцзащиты инвалидов — начальника отдела политики социальной защиты инвалидов.

По специальности Наталия Зарецкая экономист. Двенадцать лет работала в столичном институте Т. Г. Шевченко, где читала экономические дисциплины, а также занималась собственным бизнесом. Во время Революции достоинства стала волонтером-координатором информационной службы медицинского штаба Майдана в Михайловском монастыре.

На протяжении 2014 года помогала с обеспечением защитникам-добровольцам, с 2015 – волонтер ветеранской общественной организации «Товариство ветеранів АТО», которую в сентябре 2014-го основали первые добровольцы, вернувшиеся с фронта после заключения минских соглашений (руководитель организации доброволец и волонтер Кирилл Сергеев. – Ред.).

Многие добровольцы, воюющие на Донбассе, имеют одно или два высших образования. Некоторые даже вернулись в Украину из-за рубежа. Один из таких – Евгений Дикий, который командовал взводом в батальоне «Айдар». 18 января 2014-го года он был в командировке в Норвегии, связанной с его научной работой. У него был контракт. Утром 19-го января Евгений пришел к своим коллегам со словами: «Слушайте, в Украине такое происходит». «Мы в курсе, уже написали письмо, чтобы продлить тебе визу на полгода», — ответили ему. На что Евгений возразил: «Нет, вы не поняли, я лечу в Украину первым рейсом». Полетел он вторым рейсом, потому что первый был через «Шереметьево» (международный аэропорт  в Москве. – Ред.)

В донецком аэропорту погиб мой товарищ, который с восьми лет жил в Италии. Он родился в Украине. Когда услышал, что в стране происходит, приехал сюда и пошел воевать на фронт добровольцем. Думаю, это патриотизм. Человек  понимает: это моя страна и она для меня важна, где бы я ни был.

В Украине де-факто нет системы реабилитации бойцов АТО. Так считает часть специалистов, к которым отношусь и я. Поэтому нам в стране надо сформировать современную целостную систему реабилитации, построенную на принципах восстановления, а не лечения, чтобы она была действенной и эффективной. Альтернативная точка зрения состоит в том, что система реабилитации существует – это санаторно-курортное лечение, надо лишь эту систему немного оптимизировать.

Современная физическая реабилитация бойцов АТО должна быть комплексной и начинаться одновременно с лечением. Есть разные стадии этой реабилитации – острая, подострая и поддерживающая. Примером необходимости реабилитации на остром этапе может быть ситуация, когда человек с черепно-мозговой травмой или ранением попал в операционную, был прооперирован и помещен в реанимацию, где с ним должен работать физический терапевт. Поскольку человек лежит в койке длительное время, ему должны делать массаж, стимулировать кровообращение, чтобы не было пролежней. Подострый этап реабилитации – это когда человек переводится в отделение больницы и ему нужно восстановить физическую активность, приобрести новые навыки, то есть научиться владеть своим телом после операции либо ампутации, и в этом ему нужна профессиональная помощь. Очень важно также психологическое сопровождение, ведь у таких людей может  быть достаточно глубокий кризисный или даже депрессивный период.

Психологическая реабилитация военных после ранения должна начинаться с самого начала, особенно если у человека сложное ранение – ампутация или сильное увечье. У человека идет невосприятие себя таким, каким он стал, отторжение, он отказывается принимать тот факт, что он что-то потерял. Здесь критично важно начинать реабилитационный процесс сразу, чтобы помочь человеку установить новые цели, стать на ноги.

Существует философское понимание реабилитации. Это восприятие своего опыта как ресурса. Ведь ничего случайного не бывает. Каждому даются испытания по возможностям. Если человек оказался в такой сложной ситуации, то он однозначно имеет ресурс, чтобы достойно выйти из нее. Говорят же: с ногами все могут, а ты без ног попробуй. Поэтому задача окружающих – помочь человеку этот ресурс в себе открыть. Ведь бойцы АТО являются колоссальным ресурсом для общества. Потому что они знают подлинность вещей и именно они могут стать арматурой нашего нового общества, ради которого мы выходили на Майдан, ради которого ребята поехали на фронт.

После войны бывшие бойцы АТО часто увольняются с работы через три-четыре месяца, несмотря на хорошую работу. Такие случаи не единичны. Основная причина – субъективное либо объективное невосприятие мирной жизни. Субъективными причинами могут быть проблемы со здоровьем, стресс, т. е. человек нуждается как раз в той самой психологической реабилитации, чтобы понять, что вышел из зоны войны и его жизнь перестроилась. Говоря об объективных причинах, мы должны понимать, что ребята, которые возвращаются с войны, не воспринимают общество мирным, поскольку осознают реальные риски на Донбассе. Однако большая часть общества не понимает, что на востоке идет настоящая война, а не АТО.

Иллюзия обмена: почему так сложно вызволить украинских пленных

Волонтеры играют важную роль в реабилитации бойцов АТО. Во львовский военный госпиталь пришла работать волонтером физический терапевт Леся Каландяк, которая училась профессии в Канаде и там работала. Она приехала оттуда во Львов, пришла к начальнику госпиталя и предложила помощь. Ее подопечным просто повезло.

Не знаю точно, сколько в Украине существует реабилитационных учреждений, сколько специалистов там работает и статистику о том, сколько у них было пациентов, какие именно виды реабилитационной помощи участники АТО получили. Эта информация не сведена воедино. Поскольку вопросами реабилитации занимается Министерство здравоохранения, Министерство социальной политики, а также Государственная служба по вопросам ветеранов и участников АТО, на которую возложена функция госзаказа услуг психологической реабилитации для ветеранов АТО. В органах государственного управления специалистов, которые на самом деле разбираются в вопросах реабилитации, очень мало, и далеко не всегда они могут реально влиять на принятие решений. Поэтому чтобы построить эффективную систему реабилитации в стране, мы должны изменить архитектуру государственного управления этой сферой.