— Качественно ли происходит реформирование оборонно-промышленного комплекса?
— В течение двух с половиной лет войны сделано мало. Только в июле в этом году приняли Стратегический оборонный бюллетень. В нем закреплено, что ОПК должен эффективно развиваться для обеспечения обороноспособности ВСУ и сектора безопасности. Появилась и стратегическая цель — соответствовать критериям вступления в Североатлантический альянс до 2020 года.
Но не разработаны программы развития ОПК и развития вооружений и военной техники. Они объединены. Так, программа развития вооружений и военной техники направлена на обеспечение снаряжением Вооруженных сил и других силовых ведомств. Определяются их потребности, и на этой базе создается программа, на которую затем ориентируется программа развития ОПК. К тому же она должна учитывать еще такие аспекты, как военно-техническое сотрудничество с другими государствами и экспортные возможности украинских предприятий. То есть не только обеспечение вооружением ВСУ, но и ориентация на бизнес-проекты. Эти программы должны быть разработаны после Стратегического оборонного бюллетеня и полностью соответствовать цели: ориентации на стандарты и процедуры НАТО.
— Ориентация на НАТО эффективна?
— Вступление в Альянс не может быть самоцелью. Это не хорошо или плохо. Просто это — самый эффективный способ обеспечить высокий уровень безопасности и обороны Украины.
Украинская экспертная среда все 25 лет независимости призывала ориентироваться на опыт Восточной Европы, которая еще с начала 90-х определила, что вступление в НАТО обеспечит ей безопасность, оборону, территориальную целостность и суверенитет. Украина к этому пришла только после начала конфликта с Российской Федерацией. Общество и политическая элита наконец нашли консенсус — ориентироваться на евроатлантические структуры.
Если определили такую стратегическую цель, то и Вооруженные силы должны соответствовать данным критериям. Нельзя жить по постсоветским стандартам и одновременно стремиться вступить в Альянс.
— Насколько Вооруженные силы приблизились к стандартам НАТО?
— В этом направлении сделали революционный шаг. Вооруженные силы 2013 и 2016 годов — это два разных организма, две разные армии.
Мы входим в новую структуру, соответствующую передовому опыту применения вооруженных сил. Происходят изменения в их управлении. Переформатированы роли Минобороны, как испольного органа власти, и Генштаба, как военного органа управления. Меняется структура управления в цепочке Генштаб-бригада-батальон и подходы в формировании, например, батальонных тактических групп. Приближаемся к западной модели, когда каждый вид вооруженных сил занимается подготовкой соответствующих соединений, частей и подразделений, а оперативное командование отвечает за подготовку и проведение операций.
Большой шаг вперед сделан в вооружении. Накануне конфликта с Россией украинская армия фактически была без вооружения и военной техники. Если что-то и было, то в основном на бумаге. У 95% вооружений и военной техники истекли сроки эксплуатации. Боеприпасы, ракетная техника, самолеты, бронетехника, почти вся корабельная техника, номенклатура, системы связи, управления, средства разведки — все было уничтожено. В армии не было ни одного беспилотника.
Сейчас ситуация изменилась. Все эти системы у нас есть. В основном это отремонтированные, модернизированные советские образцы вооружения. Но технологический уровень пока позволяет противостоять России, поскольку, на вооружении ВС РФ, на самом деле, находятся подобные модернизированные образцы советского вооружения и техники. Новейшего оружия в России мало. Единственное, в чем они пошли вперед, — это радиоэлектронная борьба и разведка. Однако Украина здесь также сделала прорыв. Есть средства для радиоэлектронной борьбы, разведки и беспилотные авиационные комплексы.
Важно, что изменилось морально-психологическое состояние украинской армии. Пройдя кровавый этап в 2014 году, наше общество, которое является базой для армии, по-другому к ней относится. Авторитет армии радикально укрепился.
Железный занавес-2: Россия на грани очередной войны— В чем Украина осуществила самый большой прорыв?
— В ракетном оружии. Сейчас на стадии подготовки к прохождению последних испытаний и принятию на вооружение находятся крылатые ракеты, которые могут размещаться на воздушных, корабельных и наземных носителях. Есть успехи в разработке радиоэлектронных средств, противотанковых управляемых ракет, экипировки личного состава.
Самое большое достижение в реформировании Вооруженных сил — создание сил специальных операций, которые стали отдельным видом войск. Они действуют не только силовыми методами, но и используют так называемые «гибридные» инструменты. Это информационно-психологические операции, работа на оккупированных территориях и территории противника. Сейчас там готовят лучших специалистов, которые могут создавать большую стратегическую угрозу противнику, иногда большую, чем ракетные комплексы.
— Украинский ОПК полностью обеспечивает потребности Вооруженных сил?
— Нет, поскольку украинская оборонная промышленность традиционно производила постсоветские образцы вооружения. Например, есть проблемы с созданием инновационных средств связи, управления, разведки, поражения, которые сейчас есть на мировом рынке, или стоят на вооружении НАТО. Их нужно закупать или получать от наших союзников, прежде всего от США. При этом, с так называемыми летальными средствами поражения у нас проблем нет. Обеспечиваем себя артиллерийскими системами, танковым оружием, бронемашинами. Есть запасы стрелкового вооружения и его собственное производство.
Есть проблемы с корабельной техникой. В Украины большие мощности в кораблестроении, но на практике, мы можем производить только корпуса и некоторые системы. Чтобы создавать корабли класса «корвет», до 40% систем надо закупать за рубежом. Это артиллерия, гидроакустические, торпедные, ракетные системы, которые дорого стоят. Поэтому украинский ОПК должен создать условия, чтобы привлекать инвестиции, технологии и создавать на своей базе производство таких систем. Они еще долго будут нам нужны. Война с Россией будет длиться не один год.
Надо наращивать и Воздушные силы. Например, Украина не может изготавливать истребители, бомбардировщики, средства противовоздушной обороны средней и большой дальности.
— Какова ситуация с иностранными инвестициями?
— Очень плохая. Система, сформировавшаяся в украинской оборонной промышленности, неэффективна. Даже антиефективна. Она закручена вокруг «Укроборонпрома», который был создан еще за Виктора Януковича, и не отвечает интересам Вооруженных сил и безопасности, в целом. «Укроборонпром» — государственное предприятие, которое берет на себя функции органа исполнительной власти. При этом, сама исполнительная власть вообще не участвует в управлении ОПК. Идет третий год войны, а в правительстве нет министра, агентства, любого другого органа или человека, отвечающего за это.
Формирование политики оборонной промышленности осуществляется на уровне президента, дальше спускается на уровень «Укроборонпрома», и там начинается «ручное» управление проектами. На самом деле, «Укроборонпром» не имеет полномочий и функций осуществлять реализацию государственной политики в сфере оборонной промышленности. Это ведет к ряду негативных последствий. И, безусловно, негативно влияет на инвестиционный климат. Западные инвесторы не могут понять систему, в которой никто не отвечает за реализацию военно-технической или оборонно-промышленной политики. У Министерства обороны таких функций нет. Контакты западных инвесторов с «Укроборонпромом», как правило, заканчиваются пустыми разговорами, поскольку предприятие не имеет влияния на деятельность того же Министерства обороны, Минфина или Минэкономики.
План Эрдогана: вернуть беженцев в СириюВ Стратегическом оборонном бюллетене указано, что должно быть создано правительственное агентство, которое будет сопровождать оборонно-промышленную политику, реализовывать ее и координировать деятельность предприятий. И не только государственных, принадлежащих «Укроборонпрому», но и частных, которые сейчас изготавливают даже больше продукции. Также этот орган будет заниматься военно-техническим сотрудничеством с другими государствами, компаниями. К сожалению, прогресса здесь нет.
— «Укроборонпром» целесообразнее ликвидировать?
— Это не самоцель. Сейчас проблема не в «Укроборонпроме», а в отсутствии органа исполнительной власти в системе управления оборонной промышленностью. Поэтому концерн берет на себя эти функции, не имея необходимых полномочий. Это приводит не только к падению эффективности, но и к коррупции и злоупотреблениям.
Решение о ликвидации, переформатировании, переподчинении концерна должно соответствовать задачам правительственного агентства. Сначала надо создать его, а потом начинать переформатирования и ликвидации.
— Сергей Пашинский решил уйти из наблюдательного совета «Укроборонпрома». Это как-то повлияет на ситуацию?
— Нет. Пока систему не реформируют и не создадут вертикаль исполнительной власти, пока правительство не начнет играть здесь ключевую роль, любые лица, которые приходят или уходят, ничего не изменят. От того, что Пашинский ушел, беспилотников, современных танков, бронированных машин или кораблей больше не станет. Если не изменить систему, эффективность деятельности ОПК не поднимется.
— Какие последствия у разрыва оборонно-промышленного сотрудничества с Россией? Кто здесь больше потерял?
— Украина ничего не потеряла, потому что во время войны сотрудничество в сфере оборонной промышленности с врагом вообще не может рассматриваться даже теоретически. Это нонсенс.
Другой вопрос в отношении отдельных предприятий. Еще десять лет назад эксперты говорили, что нужно срочно прекращать кооперационные связи с путинской Россией и ориентироваться на другие рынки и партнеров. Кто прислушивался, сейчас чувствует себя хорошо. Те, кто считал, что их будущее с Россией, сейчас переживают плохие времена.
В общем, кооперация с РФ была в направлениях, где продолжали производить постсоветские образцы вооружения. Или Россия была стратегически зависима от Украины. Например, завод «Мотор Сич» производил двигатели для российских вертолетов. Изготавливала Украина и газовые турбины для российских кораблей. Сейчас, когда Украина прекратила их поставлять, Россия не может производить боевые корабли, например, для Черноморского флота. То есть разрыв кооперации с РФ — это удар по агрессору. А для украинских предприятий — это шанс начать новый этап развития с ориентацией на новых партнеров.
Ольга Головка
