Гия Гецадзе: Украинские реформы уже перезрели

После громких отставок одесского губернатора Михеила Саакашвили и главы Нацполиции Хатии Деканоидзе, политологи ожидали окончательного ухода «грузин» из украинской политики. Их осталось всего двое: заместитель директора НАБУ Гизо Углава и заместитель министра юстиции Гия Гецадзе.

Оба чиновника заверили Politeka, что в отставку не собираются, а Гецадзе рассказал о главных достижениях за почти два года работы во власти и важнейшей реформе, без которой Украина не сможет развиваться.

Почему грузины не уходят

— С какими эмоциями встретили отставку вашего экс-президента и одесского губернатора Михеила Саакашвили? Знали о том, что он уйдет?

— Я не знал об отставке, но воспринял ее философски. Оцениваю политику как процесс, в котором люди принимают разные решения. Для Миши конкретная должность – не интересна и никогда не была интересна. Он энергичный политик, который не меняет своих ценностей.

Как он был в украинской политике, так и остался – никакой трагедии не случилось. Как он создавал общественное мнение, так и продолжит.

— После ухода Саакашвили и Деканоидзе, в госорганах осталось двое грузин: вы и Гизо Углава из НАБУ. Не собираетесь вслед за соотечественниками в отставку?

— С Гизо мы встречаемся достаточно часто, но о работе практически не говорим. Он – профессионал, который работает на Украину. Не знаю его личных планов, но, думаю, что он останется до тех пор, пока сможет быть полезным. То же самое я могу сказать про себя.

Конечно, бывает, что какого-то законопроекта, без которого нельзя начать реформу, ждешь по полтора года, как мы ждали закон о частных судебных исполнителях. Для меня это очень долго, потому что я помню, как мы в Грузии принимали решение: за три дня писали закон и уже через месяц он начинал работать. Но в Украине коалиционное правительство, много партий в парламенте, приходится учитывать много мнений, что абсолютно нормально.

— Когда уходила Хатия Деканоидзе, она говорила, что в Украине осталась практика давления политиков на работу правоохранительных органов и продолжается коррупция. Вы подобное замечали в своей работе?

— Ни-ког-да, никогда в мою работу ни один представитель какой-либо партии не вмешивался. Внутри министерства мы не принимаем решений по каким-либо политическим мотивам.

Что касается коррупции, мы прекрасно понимаем, что в нашей системе она есть. Когда мы начинали менять систему регистрации или систему судебных приставов – одной из главных причин реформирования была именно борьба с коррупцией. Именно так все реестры стали электронными и появились в открытом доступе, а регистрацию могут делать и нотариусы, и местные власти, и региональные центры министерства. Исходя из тех же мотивов, мы проводили открытые конкурсы на должности региональных руководителей отделений Минюста, трансляцию которых можно было наблюдать на Youtube.

Главная реформа

— Сколько времени необходимо для реформ, чтобы сделать их необратимыми?

— Любые наши реформы могут стать необратимыми, только если нам удастся провести справедливую и открытую судебную реформу. Без этого компонента нельзя надеяться на долгосрочную работу всех остальных реформ: и в Минюсте, и в полиции, и где угодно еще.

Самым главным тестом на данный момент является запуск нового Верховного суда. Когда только 3-5% граждан доверяют судебной системе – наша страна не может развиваться, тут не может работать бизнес, ни о каких инвестициях не может идти речи. Без судебной реформы ни одна другая не будет долгосрочной.

Мы создаем сейчас острова успеха: Нацполиция, открытые реестры, онлайн-закупки, и т.д. Если эти изменения не поддержит судебная реформа, все эти острова утонут в старой системе.

— Но на этот конкурс массово подаются старые судьи. Можно ли надеяться на формирование по-настоящему нового и независимого суда, если там будут люди из старой системы?

— Нам только и остается, что надеяться. У меня были очень серьезные сомнения, что в Верховной Раде удастся найти консенсус для изменения Конституции, но это произошло. Сейчас прописаны неплохие нормы по выборам этого нового Верховного суда, но любые нормы сами по себе не работают. Выполнение законов зависит от людей, которые их исполняют.

Когда я приезжал сюда во времена Януковича, я точно знал, сколько стоит должность судьи Апелляционного или городского суда, об этом говорили граждане!

Чтобы не повторить ошибок прошлого, нынешний конкурс в Верховный суд должен пройти максимально открыто. Пусть граждане видят и результаты тестирования, и результаты экзаменов, поставьте онлайн-камеры на собеседования.

— Так почему же старым судьям все же разрешили участвовать в конкурсе?

— У всех наших граждан есть фундаментальные конституционные права, если где-то объявлен конкурс – в нем имеют право участвовать все желающие. Мы не можем сказать: «Если ты работал судьей при Януковиче – ты больше не можешь быть судьей». Но в конкурсе предусмотрены разные стадии, собеседования, на которых вы не только увидите кандидата, но и можете узнать о его прошлом.

— Чем тогда объясняется достаточно прохладная реакция юридического сообщества на этот конкурс?

— У нас была схожая ситуация, когда мы объявляли первые конкурсы на глав управлений Министерства юстиции в областях. К нам приходило очень мало людей не из системы. Однако мы назначили на должности больше 50% людей, которые ни одного дня до этого в Минюсте не работали. Вот когда адвокаты и юристы увидели нового начальника Киевского городского управления юстиции Станислава Куценко, который до этого ни одного дня не работал на госслужбе, а пришел из НПО, аналогичные назначения были во Львове и Ровно, на конкурсы начали приходить все больше людей извне системы.

Когда запускается любая реформа, необходимо с самого начала обеспечить работу всех компонентов: честные конкурсы без политиков, материальное обеспечение, т.е. максимально высокие зарплаты, соцпакет и механизмы контроля, по которым за взятку тебя без колебаний отправят в тюрьму.

Еще важный момент – обеспечить цикл обновления кадров. Патрульная полиция не закончилась одним конкурсом в самом начале, они продолжаются и сейчас. Появляются новые методы, новые технологии, в какой-то момент система начнет сама обновляться и реформироваться.

— То есть причина не в том, что наше общество не совсем готово к изменениям?

— Я бы сказал, что украинские реформы уже даже перезрели. Это в Грузии мы все делали так быстро, что гражданское общество успевало только обсуждать наши законы и инициативы. А в Украине именно гражданское общество является мотором реформ, они точно знают, в какой стране хотят жить и даже знают, как это сделать! Власти достаточно просто делать то, что предлагает гражданское общество.

— Один из самых болезненных вопросов судебной реформы – это обновление состава Конституционного суда. Судьи, легализовавшие узурпацию власти Януковичем, вначале рассматривали конституционность люстрации, потом реформу госслужбы. А теперь ситуация вообще выглядит абсурдом: судьи не реформированной системы будут рассматривать законность проведения самой судебной реформы! Почему Минюст не предпринимает попыток вмешаться в процесс и реформировать Конституционный суд в том числе?

— Наш министр не один раз отстаивал в Конституционном суде реформаторские законы. Будучи правительственным органом, мы не можем радикально высказывать свою позицию, поскольку это будет воспринято как давление на суд.

Я очень хорошо знаю работу конституционных судов и скажу вам как специалист: Конституционный суд нельзя приравнять к Уголовному, его работа специфическая. Он всегда принимает решения между правом и политикой.

Это единственный суд, который может упразднить закон или норму. Когда судьи Конституционного суда принимают решения, они должны быть на 100% уверены, что не являются заложниками политических игроков или политических процессов.

В тех странах, где работают Конституционный суд, к ним есть большое доверие и общества, и политического класса. А если у такого суда нет доверия – теряется смысл его существования.

Если какой-то орган не приносит пользу государству – его нужно упразднить. Больше, как сотрудник Минюста, я вам сказать не могу.

Два года. Итоги.

— Что вы считаете самыми важными своими достижениями в работе за неполных два года?

— После того, как мы начали лоббировать новую систему электронных закупок и провели с Министерством обороны онлайн-закупки, правительство приняло решение перевести на них все министерства и ведомства. Да, проект Prozorro реализовывают в Минэкономике, но Минюст был среди инициаторов и настойчивых лоббистов для его запуску.

Второе – онлайн-аукционы арестованного имущества SETAM. Вот через ProZorro государство покупает, а через Setam – продает. Зайдите, кстати, на сайт, чтоб увидеть масштабы этого проекта. Если раньше судебные исполнители просто публиковали в какой-нибудь маленькой газете объявление о продаже арестованного дома, весь тираж тут же выкупали и дом покупали, скажем, за 20 тысяч гривен. С ноября 2015 года в системе уже реализовали 12 тыс. лотов на 1,58 млрд грн.

Третье – мы обещали свести к нулю поле для коррупции в сфере регистрации. За неполных два года мы упразднили сеть своих регистраторов, передали их полномочия частным нотариусам и органам местного самоуправления. Очереди потеряли смысл, потому что если сейчас вы увидите очередь в ЦНАПе, то можете пойти к нотариусу, тем более, что цена услуг везде одинаковая.

Мы предложили местным органам власти регистрировать введение в эксплуатацию новостроек. Ну что это за система, когда все знали, сколько стоит в Минюсте регистрация одного квадратного метра нового жилья? Теперь это будут решать застройщики с местной властью: сколько нужно подписей и какие будут ограничения в каждом конкретном городе.

Сейчас на этапе запуска система частных судебных исполнителей. В 2017 году граждане увидят, как работает новая система, когда, получив судебное решение, человек сможет выбрать, кому поручить исполнение этого решения. Государственные и частные исполнители уравниваются по уровню доходов, между ними будет живая конкуренция. Чтобы эти люди не превратились в «черных коллекторов», про которых мы часто слышим страшилки по телевизору, мы будем их контролировать выдачей лицензий. По нашим подсчетам, по новым правилам судебные исполнители смогут зарабатывать и 50, и 100 тысяч гривен в месяц. Поэтому они будут дорожить своими лицензиями.

— Когда можно будет увидеть первых частных судебных исполнителей «на улицах», как говорится?

— Необходимый закон уже принят, сейчас завершаем подготовку экзаменов для получения лицензий. Думаю, что весной 2017 года вы их уже увидите в работе.

Илья Лукаш