Манифест новой Германии, или Что предлагают Европе «правые популисты»

Первое, что все вспоминают об AFD, – это внятная, хотя скандальная позиция по беженцам. Жесткие слова лидера политической силы Фрауке Петри – полиция должна стрелять в нарушителей границы – надолго обеспечивают партии место в ленте новостей, причем в канун мартовских выборов в парламенты трех земель. Удачный рекламный ход. Но беженцы – лишь одно слагаемое успеха.

Мы – не часть системы!

В мире все четче проявляется тенденция протеста против системы: люди вдруг становятся сторонниками то Трампа, то Сандерса, то Brexit (выхода Британии из ЕС. — М. П.). Во всех случаях эксперты сначала уверяют «нет, это невозможно», а потом кричат «катастрофа». В Германии общую тенденцию усугубляет отсутствие дееспособной оппозиции: две крупнейшие политсилы ХДС и СДПГ образуют коалицию, в результате чего грань между партиями стирается. Не могут социал-демократы быть оппозицией, если их лидер Зигмар Габриэль – вице-канцлер. А у малых партий Бундестага недостаточно голосов, чтобы коалиция их услышала. Простой пример: британская Палата общин спорит десять с половиной часов об операции в Сирии, а Бундестаг решает этот же вопрос за полчаса. Хотя в Бундестаге тоже есть и те, кто против, и те, кто хочет спросить. Система в Германии больше не включает оппозицию как свою часть, а потому оппозиция начинает существовать как нечто маргинальное.

Вместе с тем маргинализируется социальная база оппозиции, что опять-таки включает общий мировой и особенный немецкий аспект. В развитом мире новые технологии («Индустрия 4.0», по определению форума в Давосе) увеличивают долю труда изобретателя-инженера и оставляют все меньше места синему воротничку. Средний класс теряет устойчивость. На этом фоне немецкий кризис беженцев превращается в дестабилизирующий фактор. Это в западных землях. А есть еще традиционно депрессивные восточные регионы, бывшая ГДР.

Рабочие, неуверенные в будущем, безработные – те, кто отдает голоса Левой партии и AFD. Внесистемные левые и правые борются за одних и тех же людей. Кризис беженцев помогает правым, перетягивает избирателя к ним. Причин вновь несколько. Левые в Европе утратили революционный задор: лет сто назад левые бунтари дали бы бой парандже во имя свободы арабской женщины. Теперь же они заплутали между правами женщин и культурной терпимостью. А бой дают правые, но не во имя прав. Это первое. А второе – то, что немецкому внесистемному избирателю до прав женщин, гомосексуалов и т. п. нет дела. Сердитый безработный Саксонии-Анхальт хочет старую, добрую Германию. Отсюда проблемы «Левой»: партийцы, родом из СЕПГ (Социалистическая единая партия Германии, аналог КПСС в ГДР. — М. П.), готовы сказать избирателю «да здравствует пограничник с ружьем», но мешает проклятая европейская традиция левого гуманизма. Правым же ничего не мешает.

Мы — часть системы?

В AFD дают бой не просто исламу, но системе: требуют новой (а, вернее, старой) Германии. Приведу пару цитат из их «первомайской» программы: «Класс профессиональных политиков считает своим приоритетом власть, статус, материальное благополучие То, что они подчиняют государство своим целям, несет угрозу демократии». Сказано верно, в этом проблема. У правых, как и у левых, есть традиция критики «политического класса»: Гитлер в пресловутой «Моей борьбе» тоже критикует политиканов. Разница в том, что рецепт правых проще: не разговоры о «добавленной стоимости», а греющие душу воспоминания о народной Германии. Будущий фюрер беседовал с рабочими о «немецкой добродетели», а в AFD (в продолжение?) вспоминают о воспитании, правильном школьном образовании с акцентом на «позитивных моментах немецкой истории». На первый взгляд гора родила мышь: начали с политиканов, закончили школьниками. Хотя как дело пойдет.

В AFD еще ищут себя, определяют степень допустимого радикализма. Левая британская The Guardian спешит заявить, что AFD за запрет минаретов и паранджи. А это лишь слова одного делегата съезда. В программе найдена обтекаемая формула «ислам чужд Германии». Та же история с другими неисламскими тезисами:

• вице-председатель AFD Гауланд заявляет: «Мы можем иметь единую валюту с Нидерландами, Австрией, Финляндией, странами Балтии, поскольку нас объединяет общая культура стабильности. Но французы другие». О, в AFD хотят выгнать Францию из евро. «Нет, — поправляет себя партайгеноссе, — никто не хочет исключать Францию. Но французы – проблема, для которой нет решения»;
• «Германия должна выйти из НАТО», — утверждает другой пылкий оратор, но его урезонивает сам Гауланд, ведь «железный канцлер» Бисмарк учил помнить о «русской угрозе», а НАТО – хорошее средство сдерживания.

Так, радикализм, едва прорвавшись на поверхность, тут же гасится: чуть-чуть не раскололи франко-германский союз, но нет, все в норме.

Тенденции

Партия радикальнее своей программы, пишет обозреватель Der Spiegel, партийцы сами не поняли, какую программу приняли, их радикальные взгляды чудесным образом превратились в нечто весьма умеренное. Отсюда наличие двух возможностей:

• AFD адаптирует себя к закону (в Германии радикалов берут под полицейский надзор), привлекает респектбельного избирателя (из числа консерваторов, недовольных «социал-демократической» политикой Меркель), и занимает третье место в политической системе, после ХДС и СДПГ;
• под личиной умеренности продолжает внутреннюю радикализацию. Это тоже не исключено, если будет соответствующий заказ электората.