«Тотальный отток капитала за два года оценивается в 15 млрд долларов»
– Председатель миссии Европарламента по бюджетному контролю Инге Гриссле во время визита в Киев озвучила впечатляющую цифру: с начала 2014 года в Украине обанкротилось 72 банка. Что происходит в банковской сфере? Чем вызван такой беспрецедентный «банкопад»? И в продолжение вопроса. Та же Гриссле сказала еще одну интересную вещь: «Мы обсудили также, куда исчезли деньги, которые никто не может найти». Это о деньгах, которые пошли на рефинансирование этих банков?
– На самом деле за 2014-2016 гг. обанкротилось не 72, а 77 банков. Есть ли среди их активов «деньги, которые никто не может найти»? Да, есть. Но тут нужно понимать все тонкости процессов, которые идут в НБУ и ФГВФЛ, а также в пространстве между этими регуляторами.
Во-первых, существенная часть рефинансирования от НБУ была предоставлена банкротам в 2014-2016 гг. под достаточно твердые залоги. Там, где залогом выступали ОВГЗ, с таким рефинансированием проблем не возникло, там же, где залогами было имущество или корпоративные права, это рефинансирование возвращать быстро удается не всегда. Идут суды, вы знаете, что было арестовано имущество владельцев «Финансовой инициативы», «Дельтабанка», «ИМЭКСбанка». Процесс возврата средств идет, но не так быстро, как хотелось бы НБУ, ФГВФЛ и Минфину.
Во-вторых, у ФГВФЛ есть претензии к целому ряду банков, которые просто выводили активы, предвкушая свое банкротство. На руках у фонда оказались банки, у которых рыночная стоимость активов составляет 3-5% от балансовой. Сейчас ФГВФЛ ведет претензионную работу, но я не думаю, что она даст моментальный результат. Фонд, к сожалению, не является органом следствия или дознания, и его усилия часто просто утопают в нашей судебной системе. Нужно понимать, что не все активы были «украдены из банков», часть просто потеряла свою стоимость в процессе пребывания в фонде по объективным причинам: тут вам и падение цен на недвижимость, и снижение цен на банковское IT, которое тоже быстро устаревает, и тот факт, что целостные филиальные сети просто распродают по частям, а также ряд других факторов.
– Справедлива ли критика, которая звучит в адрес Нацбанка в связи с этой ситуацией? Действительно ли происходит «зачистка» рынка или массовое банкротство связано с некими аферами?
– И да, и нет. С одной стороны, НБУ слишком уж частит с признанием банков неплатежеспособными и делает это даже в тех случаях, когда в этом нет большой необходимости. С другой стороны, систему действительно покинули слабые игроки, балансы которых держались на честном слове, и это рано или поздно нужно было прекращать. Я имею в виду «Дельтабанк», «Надра», «Форум» и ряд других.
Второй момент, который меня беспокоит, — это значительное снижение кредитной поддержки экономики в сравнении с 2012-2013гг. Мне кажется, что экономические власти об этом совсем не думают и не хотят оказывать давление на НБУ, а он в свою очередь не слишком тщательно следит за макроэкономическими рисками и тем, как эти риски бьют по участникам рынка. Но объективная картина такова, что если публично анализировать эти риски, то поведению НБУ будет одно фундаментальное объяснение — он занимается валютным и монетарным регулированием в условиях тотального оттока капитала, который за два года оценивается в объеме примерно 15 млрд долларов США. Для нашей экономики это большая цифра, и совсем не НБУ виноват в оттоке 95% этой суммы, а скорее политики, политическая среда, напряженность в зоне АТО и еще ряд факторов, которые можно было бы поправить — но только из первого эшелона власти, а не из министерств и ведомств.
«Для государственной структуры ФГВФЛ работает очень неплохо»
– Насколько реально, что банкиры, которые проводили незаконные операции с деньгами вкладчиков и рефинансированием, будут привлечены к ответственности?
– На сегодняшний день мне неизвестен ни один банкир, который бы сел в тюрьму за вывод активов. Совсем наоборот, менеджмент и акционеры активно противостоят работе фонда в судах и иногда осложняют жизнь временным администраторам. Правда, НБУ создал реестр лиц, которые больше не смогут занимать высокие посты в банковском секторе, — сейчас там около 1500 фамилий. Однако среди них как раз много тех, кто к ключевым решениям не имел отношения, то есть пока есть лица, пострадавшие от этого кризиса, вина которых минимальна или ее не было вообще. Думаю, что властям еще предстоит решать этот вопрос на практике.
– Насколько эффективно справляется с ситуацией Фонд гарантирования вкладов? К примеру, средства, оказавшиеся заблокированными в банке «Премиум», который закрылся в феврале, владельцам карточных счетов выплачивают только сейчас, спустя три месяца.
– Для государственной структуры ФГВФЛ работает очень неплохо. Три месяца для мелкого банка — это задержка, которая не может быть вызвана финансовыми проблемами фонда. Скорее всего, речь идет о скрупулезной работе по восстановлению реестра кредиторов, изучению операций менеджмента перед введением временной администрации и т. д.
– В продолжение темы НБУ: принесет ли пользу сейчас отставка Гонтаревой? Кого вы бы видели оптимальным кандидатом на ее должность?
– Думаю, что именно сейчас, в период ожидания очередного транша МВФ, такая отставка пользы не принесет, скорее нанесет ущерб. Давайте вспомним, как долго фонд ждал смены правительства. Я понимаю, что МВФ не торопится, но нашей экономике нужны стимулы и желательно побыстрее.
Второй момент — это то, что нужно менять не Гонтареву, а правила игры именно в разрезе взаимодействия НБУ с другими органами власти и с политической элитой. Пока ни от президента, ни от парламента я не вижу желания менять правила игры, зато чувствуется какая-то закулисная возня, чтобы сменить очередную фигуру на шахматной доске. Одна лишь смена фигуры ничего не даст.
Третий момент — на Гонтаревой лежит важная функция коммуникации с МВФ и другими международными донорами. Пока этот участок работы ее команде удавался лучше, чем остальные участки. Если политики решат ее заменить до решения МВФ, я думаю, что это будет ошибкой. На предмет того, кто ее может заменить, как вы знаете «свято место пусто не бывает». Но подобные решения — политические, а политические решения я не комментирую.
«Основная вина в дефолте «Хрещатика» лежит на его акционерах»
– Что именно, по вашим данным, произошло с банком «Хрещатик»?
– По моему мнению, основная вина в дефолте «Хрещатика» лежит не на менеджменте банка, а на его акционерах. Вместо того чтобы консолидироваться и выступить единым фронтом, показав надзору свою готовность обеспечить банк капиталом или субдолгом, они как мыши разбежались по углам. Это вызвало реакцию надзора, а в итоге мы получили еще один дефолт — дефолт банка с хорошей кредитной историей, который мог бы еще работать и работать.
– Почему рухнул банковский бизнес Олега Бахматюка?
– Бахматюк пытался построить свою империю на базе долгового финансирования, при этом брал много кредитов в иностранной валюте. Когда гривна ослабела, ему сложнее стало вернуть взятый в период роста ресурс. Он взял на себя классические риски и проиграл. Как показал анализ по банкам «ВиЭйБи» и «Финансовая инициатива», они занимались рисованием нормативов и, мягко говоря, отражали в отчетности совсем не то, что было на самом деле. Какое-то время банки в таких условиях смогли по инерции протянуть на рынке, но поскольку улучшения не наступило, они оказались в незавидном положении.
– В последние дни появились тревожные сообщения об «Ощадбанке». Некоторые вкладчики жаловались на проблемы со снятием наличных. Есть ли причины для беспокойства?
– Полнейшая чушь.
«У «Привата» подозрительно маленький объем резервов по кредитам»
– Насколько стабилен крупнейший коммерческий банк страны — «ПриватБанк»?
– С «Приватом» есть проблема: у банка подозрительно маленький объем резервов по кредитам. Если в среднем по системе резервы покрывают около 30-40% кредитного портфеля, то у «Привата» — только 10-15%. Могу предположить, что банк недорезервирован, причем существенно. Нельзя быть самым крупным банком страны и не ощущать на себе рыночных тенденций.
– Стоит ли вообще рядовому гражданину сейчас нести средства в банк?
– А почему нет, банки с иностранным капиталом принимают под 0,1-2% доллары и евро, они вполне безопасны. Хотите больше — рискуйте. ФГВФЛ пока никого не подводил, и если сумма вклада до 200 тысяч гривен, то вы получите выплату.
– Как «банкопад» сказывается на уровне доверия украинцев к банковской системе? Насколько велик отток депозитов?
– Доверие к банкам находится на уровне, близком к нулю, но фонд этот процесс амортизирует, и я знаю, что примерно 60% вкладчиков, которые получают выплаты от ФГВФЛ через уполномоченные фондом банки, оставляют деньги в системе. На руках у населения и так, по разным оценкам, от 20 до 25 миллиардов долларов США. Это не деловые деньги и не деньги для сделок, поэтому их нужно где-то хранить, а банк как был, так и остается практически единственной альтернативой. Перед властями сейчас стоит вопрос не как остановить отток вкладов, а как организовать обратную тенденцию и влить в банки хотя бы половину из того, что на руках.
– На этой неделе появилась информация о том, что три крупнейших российских банка — «Сбербанк», ВТБ и ВЭБ — планируют в ближайшее время покинуть украинский банковский рынок. На ваш взгляд, причины такого шага носят политический или все же финансовый характер? Как уход этих банков отразится на нашем рынке?
– «Сбербанк» уже эту информацию опроверг. ВТБ и ВЭБ давали некоторые анонсы, но уйти с нашего рынка таким крупным игрокам не так просто. Думаю, что они будут два-три года искать покупателей на свои активы в Украине, а может быть, и больше. Сейчас продать маленький банк гораздо проще, чем большой.
