Страна каннибализма и рабства: как Южный Судан стал худшим местом на свете

Как мы знаем, совершенно немногие африканские страны способны похвастаться хоть более-менее адекватно функционирующим государственным аппаратом, экономикой и инфраструктурой. Особенно плачевна ситуация в так называемой черной Африке — на территориях, южнее Сахары, лишь ЮАР, Намибия и Ботсвана способны похвастаться принадлежностью к некому подобию цивилизованного мира.

В последнее время впечатляющих успехов добилась также Руанда, ведомая железной рукой «африканского Ли Куан Ю» — президента-реформатора Поля Кагаме. В остальных же странах ситуация, мягко говоря, не совсем оправдала надежды профессиональных борцов с кровавыми европейскими колонизаторами: целый континент скатился в нищету, невежество и бесконечную войну всех со всеми.

Но даже среди всех этих прекрасных стран есть те, что резко выделяются на фоне остальных: в Чаде, Сомали, Сьерра-Леоне или Демократической республике Конго жизнь куда «веселее», чем в большинстве нищих и коррумпированных, но более-менее адекватных, стран. А вот «рекордсменом» среди неудачников и бесспорным лидером по неэффективности является, по нашему мнению, самое молодое государство на планете – Южный Судан.

Немного истории

К началу европейской колонизации Черного континента на территории, где в результате слияния многочисленных речек и озер берет начало великая африканская река Нил, не существовало государственных образований. До конца XIX века многочисленная группа нилотских народов проживала родоплеменным строем, занимаясь выпасом скота, охотой и примитивным земледелием. Естественно, не были редкостью многочисленные стычки между племенами.

С приходом англичан, территория была включена в состав колонии Англо-египетский Судан. Тем не менее север и юг Судана были подчинены отдельным администрациям, а в 1922 году на передвижение между двумя регионами были введены специальные визы. Британцы старались ограничить влияние арабо-мусульманского севера на негритянский юг, исповедовавший анимистические верования. А миссионеры пытались обратить местных язычников в христианство.

В 1956 году Судан получил независимость. Будучи одной из самых непримиримых мусульманских стран, Судан тут же начал политику принудительной исламизации населения южных провинций. Такая политика официального Хартума наткнулась на сопротивление исламизируемых и привело к гражданской войне, длившейся с перерывами 22 года и унесшая, по самым скромным оценкам, не менее 2 миллионов жизней южных суданцев. Особой жесткостью отличались действия правительственных войск во время пребывания у власти авторитарного лидера Омара аль-Башира – фанатичного исламиста, который официально ввел в стране законы шариата и предоставил на определенное время убежище Усаме бен Ладену (чем навлек на Судан американские бомбардировки и опустил страну до уровня государства-изгоя).

Долгожданная независимость

Как бы то ни было, при содействии международного сообщества война была прекращена, а Южный Судан в 2011 году получил вожделенную независимость. Казалось бы, у молодого государства, прошедшего сквозь нелегкие испытания, все должно быть хорошо: к этому располагало этнически однородное население, плодородные земли и огромные запасы нефти. Но сразу же после провозглашения независимости все пошло наперекосяк.

Во-первых, отношения молодой республики со своей бывшей метрополией были далеки от идиллии: в том же 2011 году между Джубой (город, ставший столицей нового государства) и Хартумом началась война за контроль над рядом приграничных территорий. По окончанию конфликта Судан перекрыл свой нефтепровод для прокачки южносуданской нефти (вернее, заломил за прокачку такую цену, что гнать ее стало экономически совершенно невыгодно). Доходы стремительно падали, денег становилось все меньше. В этой ситуации многочисленные ветераны войны за независимость, не привыкшие держать в руках ничего, кроме автомата, организовались в многочисленные банды и принялись рыскать по стране в поисках наживы. Как правило, банды были организованы по племенному признаку, и занимались грабежами (а попутно – убийствами и изнасилованиями) представителей других этнических групп. Кстати, об автоматах – слишком громко сказано. Страна нищала так быстро, что многим военизированным группам даже элементарный «калаш» стал совсем не по карману. Проблему решили просто и элегантно: многие банды вернулись, что называется, к своим исконным корням (хотя, скорее всего, они от них никогда и не уходили), вооружаясь копьями, мечами, луками и стрелами.

Один из многочисленных примеров: герой войны за независимость Южного Судана Давид Яу Яу очень хотел стать депутатом парламента страны, но пролетел на первых выборах 2011 года. Осерчав на неблагодарных сограждан, он тут же организовал отряд лучников и копьеносцев, как минимум два года промышлявший разбоями, угоном скота и работорговлей на востоке страны возле границы с Эфиопией. Поскольку все это сопровождалось массовыми убийствами, в 2013 году на борьбу с Яу Яу правительство направило то, что в Южном Судане именуется регулярной армией. Разбив вооруженных примитивным оружием головорезов, военные решили, что возвращаться домой с пустыми руками совсем не комильфо. Разбившись на малые группы, «силы безопасности» сами принялись грабить и убивать жителей многострадальной провинции Джонглий.

Гражданская война

Среди народов и племен Южного Судана нет ярко выраженного доминантного этноса, равно как и традиций управления и подчинения (есть лишь вековые традиции племенных войн и этнических чисток). Крупнейшими народностями являются нилотские племена динка и нуэр, ведущие одинаковый образ жизни и хозяйство и говорящие практически на одном языке. По сути, единственное, что их отличает – рост: первые вообще считаются самым высоким народом на планете. Динка и нуэр составляют соответственно 15% и 10% населения страны. Остальные жители страны принадлежат еще к примерно 60-ти племенам и народностям.

В 2013 году между динка во главе с президентом Салвой Кииром и нуэр, возглавляемых вице-президентом Риекой Мачаром, вспыхнула самая настоящая гражданская война. Мачар бежал из столицы, организовав сопротивление своих единоплеменников, а также всех, кого страшила перспектива доминирования динка. В свою очередь, президент объединил вокруг себя динка и ряд других мелких племен. Впрочем, сказать, что страна распалась на два лагеря – значит, недооценить прелесть южносуданского общества: сейчас в стране действуют как минимум 6 армий и сотни вооруженных банд помельче. Подобно ключевым игрокам мартиновской «Игры престолов», командующие «армий» постоянно воюют друг против друга, регулярно меняя сторону, заключая союзы и тут же предавая своих «партнеров». Сейчас боевые действия низкой интенсивности в основном идут в центре страны, в штате с ироничным названием Unity («Единство»).

Африканские страсти

В ходе боевых действий противоборствующие стороны массово проводят этнические чистки в лучших национальных традициях: мужчин убивают, женщин и детей подвергают сексуальному насилию и продают в рабство. Из-за этого люди месяцами прячутся по берегам рек и в болотах, где на них постоянно ведется охота. Ни пасти скот, ни растить урожай в таких условиях невозможно, в разных частях страны то и дело начинается голод, а из-за почти полного отсутствия медицины люди умирают от вполне излечимых болезней.

Причем в методах истребления чужого населения (которое практикуется всеми участниками конфликта) стороны проявляют завидную изобретательность, оставляя далеко позади даже камбоджийских Красных кхмеров и палачей нынешнего «Исламского государства». Согласно отчету Африканского Союза, обнародованному осенью 2015 года: «Людей расчленяют, тела сжигают, предварительно слив из них кровь. Оставшихся в живых членов общины потом заставляют эту кровь пить, а также есть изжаренную плоть трупов своих соплеменников».

Инфраструктурный коллапс

Впрочем, и на «мирных» территориях жизнь в этой замечательной стране не менее прекрасна. В самом продвинутом городе молодой республике – 400-тысячной столице страны Джубе, где практически ничего не говорит о войне, до сих пор нет (и не планируется) системы водоснабжения, канализации и вывоза мусора (электричество, правда, есть).

Город представляет собой гигантскую свалку: во-первых, население привыкло все бросать себе под ноги. Во-вторых, смысла нести куда-либо мусор нет – его все равно никто ни уберет. Великая река Нил для жителей Джубы – одновременно источник питьевой воды, которую черпают ведрами на месте, душевая, прачечная и, извиняемся, отхожее место. Неизвестно, популярно ли среди южных суданцев кипячение свеженабранной нильской воды перед ее употреблением. Зато известно, что страну регулярно сотрясают эпидемии холеры, малярии, черной лихорадки и СПИДа. Правда, даже приблизительная статистика неизвестна, так как вести ее попросту некому. О массовых случаях дизентерии и диарейных заболеваний скромно промолчим.

Кроме того, в стране зарегистрирован ряд редких заболеваний, не встречающихся больше нигде за пределами данного региона. Например, в южной части страны наблюдается редкая болезнь неизвестной природы, носящая название «кивательный синдром». Она распространена на относительно небольшой территории и поражает в основном детей от 5 до 15 лет. По состоянию на 2011 год число заболевших составляет несколько тысяч. Ни причины заболевания, ни средства его лечения неизвестны.

Кроме Нила, естественные надобности жители молодого государства справляют прямо на улице, зачастую – на виду у всех. Редкие европейцы, добравшиеся до Южного Судана, отмечают также тотальную загаженность могильных плит.

«Либо вот, кладбище. На каждой могиле обязательно нагажено. Кому охота сидеть в пыльных кустах? Настоящий суданец выберет чистенькую надгробную плиту для своих дел», — написал один из путешественников, шокированный общечеловеческой и санитарной культурой жителей молодой республики.

Еще одна национальная черта, объединяющая всех граждан Южного Судана, независимо от их племенной принадлежности – тотальная лень. Нищета в стране просто ужасающая, но большинство людей (особенно в столице) занимается ничегоделием. Роль экономически активного меньшинства, занимающегося мелким бизнесом, играет немногочисленная угандийская община (при том, что угандийцы – тоже отнюдь не трудоголики; так, в самой Уганде бизнесом зачастую занимаются представители индусской диаспоры). Само собой разумеется, что относительно трудолюбивые и потому относительно же зажиточные угандийцы вызывают дикую зависть местного населения. Время от времени местные устраивают погромы: собираются и бьют понаехавших угандийцев за то, что те работают.

Голод и бегство из страны

В последние недели в некоторых провинциях Южного Судана официально объявили голод. Согласно стандартам ООН, это означает, что смертность от недоедания в указанных регионах составляет не менее 2 человек на десять тысяч населения в день.

Люди вынуждены питаться водяными лилиями. Гуманитарные организации готовы поставлять определенное количество продовольствия, однако его практически нереально довезти до проблемных мест и раздать тем, кто действительно нуждается – многочисленные банды и военные перехватывают гуманитарку и забирают все себе. Тем более, что с весны прошлого года армия официально (!) переведена на самообеспечение: правительство объявило, что оно не в состоянии платить зарплаты военным. Вместо этого люди в форме получили право проводить реквизиции зерна и иного продовольствия.

Все эти неприятности заставляют многих жителей Южного Судана всерьез задуматься о смене места жительства. По подсчетам ООН, за последние три года страну покинули уже несколько миллионов человек, многие из которых направились в Европу. Точное число беженцев подсчету не поддается.

А вот бывшая метрополия Судан, куда также направляется кое-кто из доведенных до отчаяния южных суданцев, ввела поистине драконовские наказания для нелегалов. Отныне пойманных за незаконное пересечение границы ожидает штраф в $800, 40 ударов плетью и немедленная депортация. Хотя вряд ли у питающихся водяными лилиями людей найдется почти тысяча «зеленых», чтобы заплатить штраф. Да и не факт, что после 40 ударов плетью депортация будет уже актуальной.

Сейчас Южный Судан – наверное, самый яркий пример того, что называется failed state. Государство не выполняет свои даже самые базовые функции, инфраструктура, образование и медицина отсутствуют совсем. Примитивная экономика, работающая на уровне первобытнообщинных отношений, не может прокормить даже часть то ли семи-, то ли – тринадцатимиллионного населения страны (да, вот такой вот – почти в два раза — разброс в статистике). Все воюют со всеми ради власти и скудных материальных ресурсов; по саваннам и нагорьям носятся вооруженные мечами и копьями орды кочевников, которые сражаются друг с другом и угоняют скот и женщин врага; немногочисленные крестьяне прячутся от людей с оружием по болотам и лесам. Убийства, изнасилования, пытки, работорговля и каннибализм стали повсеместным обычным делом, а методы истребления представителей вражеских народностей превзошли все, что человечество ранее знало о жестокости и садизме.

Максим Викулов