Но до сих пор Украинское государство не сформировало четкой и последовательной политики в отношении этого конфликта, не выработало эффективные механизмы его разрешения и нормализации ситуации. Украинская политика на Донбассе — ситуативная, конъюнктурна, часто бессистемна и иррациональна. И только в последнее время начала провялятся определенная тактика (но не стратегия) в отношении конфликта.

В то же время, подавляющее большинство инициатив урегулирования конфликта реализуется под внешним управлением и диктатом.  Деятельность «Нормандской четверки» и «Минские соглашения» тому наглядный пример.

О чем говорить, если до этого времени ни Президент, ни парламентская коалиция не могут четко ответить ни себе, ни своим гражданам на ключевой вопрос целеполагания —  за что ведется война: за территорию или за умы людей? А ведь в зависимости от ответа и должна строиться вся государственная политика  Украины.

Пока же складывается стойкое впечатление, что власть в конфликте на Донбассе все время находятся в жутком цейтноте и не успевает анализировать очевидные причинно-следственные связи, принимать эффективные решения. Стратегии и тактики меняются с калейдоскопической скоростью, так и не начав реализовываться или запаздывая во времени на столетия с точки зрения скорости военно-политических процессов в регионе.

Команда Януковича проиграла не только из-за вопиющего беззакония и коррупции, но и потому, что постоянно не успевала адекватно реагировать на сложившиеся социально-политические обстоятельства в обществе. Когда, после разгона студентов 30 ноября 2013 г., для успокоения Майдана достаточно было отставки Министра внутренних дел Захарченко, власть пошла на усиление давления на протестантов. После событий на Грушевского – внеочередных парламентских и президентских выборов и технического правительства – попытка политического «развода». После расстрелов и побоища на Институтской, срочных президентских и парламентских выборов, привлечения к ответственности людей, виновных в массовом убийстве – попытка затянуть время. В итоге Янукович получил не просто абсолютное политическое поражение, но и свержение – сегодняшнюю невозможность для него и его команды в любой ипостаси существовать в украинском социальном и правовом поле.

Но, видимо, ходить по граблям – это любимая привычка всех наших политиков.

Поэтому нынешняя власть начинает с «успехом» повторять ошибки предыдущей. И дело даже не в странных кадровых назначениях или социально-экономических провалах, отсутствии реформ, а в самой природе непонимания политических процессов и неспособности на них оперативно и адекватно реагировать.

Эта тенденция прослеживается еще от начала крымских событий. В начале крымского кризиса необходимо было срочно обеспечивать разоружение и общественный порядок, принимать законодательные акты, направленные на единство страны и подтверждение незыблемости существующих прав и свобод граждан, а не заниматься дележом должностей, и тем более делать попытки отменить языковой закон, жонглировать вопросами люстрации, церкви и так далее.

На первом этапе развития конфликта на Донбассе, в марте- начале апреле 2014 года (массовые мирные протесты на юге и востоке Украины), во время всплеска протестов на юго-востоке власть (скорее всего, находясь в шоке от Крымских событий и борясь, прежде всего, за власть в Киеве) фактически отказалась от диалога с новыми местными руководителями «де-факто», сконцентрировавшись на переговорах с бывшими функционерами Партии регионов и олигархами, которые, на тот момент, уже практически не контролировали ситуацию протеста. Таким образом, и.о.  Президента Украины Турчинову и Премьер-министру Яценюку «удалось» повторить ошибку Януковича, считавшего, что, уговорив лидеров оппозиции  — Тягныбока, Кличко, Яценюка, он сможет решить проблему «Майдана».  Хотя в то время надо было уже говорить с полевыми командирами «Майдана»  —  с людьми напрямую.

Так и в марте — начале апреле 2014-го года еще оставались шансы договориться с людьми на востоке, и, как минимум, лишить сепаратизм социальной поддержки. Вопрос можно было бы решить бюджетной децентрализацией и передачей вопросов гуманитарной политики на места. Но украинские лидеры вели комфортные и уже лишенные смысла переговоры с традиционными донбасскими элитами, которые так и не были оформлены в какой-то публичный результат – документ, соглашение, законодательный акт. Апофеозом этой политики стали «Круглые столы Национального единства», на которых так и не состоялся диалог между оппонентами.  Именно в это период Донбасс откололся от политического поля Украины – создался первый, тогда еще невидимый, барьер между территориями.

На втором этапе конфликта – 6 апреля (начало захвата админзданий, и последующие  — объявление АТО, провозглашение «ДНР/ЛНР», «референдумы», выборы Президента Украины) — 5 сентября 2014 года  (первые Минские соглашения) – была сделана попытка вооруженным путем овладеть территорией Донбасса, используя при  этом привнесенные приемы гибридной войны (публичную риторику о мире). Но дело в том, что Украина на тот момент не владела военным инструментом – армия находилась в ужасном материальном и моральном положении, и не способна была выполнить поставленные задачи – овладеть глубоко урбанизированной территорией сравнимой с Голландией или Швейцарией, на которой проживало не менее 5 млн. человек. И использование этого инструмента было предопределено скорее политической целесообразностью – досрочными Президентскими выборами 25 мая и запланированной парламентской компанией. Поэтому вся военная компания весны-лета 2014 года стала жуткой и кровавой смесью политических амбиций и мотивов, военных ошибок и самодеятельности, ужасных материальных и человеческих потерь.

Все же,  таким образом, Украине удалось купировать сепаратизм на территории 2-х областей, и сократить территории ими контролируемые в 2 раза – до 17 тыс. кв.км.

При этом политические инструменты решения конфликта не были исчерпаны. Еще существовала возможность остановить боевые действия, заключить соглашения о мире, принять акты о политической полуавтономии сепаратистских территорий, гуманитарной самостоятельности; попытаться достигнуть «Японского мира» с Российской Федерацией.

Параллельно, на этом этапе конфликта, было разрушено общее административное и правое поле Украины и Донбасса: сформировались параллельные органы власти, прошли свои выборы; украинский конфликт все более и более приобретал международный контекст и контроль.

На третьем этапе – в период между первыми и вторыми Минскими договоренностями (5.09.2014-12.02.2015) государственная политика Украины определялась международными посредниками и договоренностями. С одной стороны – это способствовало международному признанию конфликта, гуманизации противостояния и остановке масштабных боевых действий, с другой стороны – противостояние между международными посредниками накладывало дополнительный отпечаток на переговорный процесс. Начали все больше и больше провялятся экономические двигатели конфликта (военные поставки, контроль над экономическими потоками), а локальные ожесточенные боевые действия (Аэропорт, Дебальцево) обрели очевидный политический и даже политтехнологический характер – стали попытками подтолкнуть Украину к краю пропасти или самопиара политиков.

Первые Минские мирные соглашения были рациональным компромиссом между сторонами, потенциально выигрышным для Украины. Но отсутствие реальных механизмов исполнения соглашения, парламентские выборы и внутренняя борьба за власть, умноженные давлением радикалов и военных на политическое руководство всех участников конфликта привели к их срыву и «Минску-2».

К сожалению, параллельно начали развиваться тенденции к разрушению традиционной экономической и социальной платформы страны и региона, укоренению враждебности среди людей.

Четвертый этап, начавшийся с заключением вторых Минских соглашений («Комплекс мер по выполнению Минских соглашений» от 12.02.2015), характеризуется формированием украинской не стратегии, но тактики в отношении сепаратистских территорий.

Ключевыми положениями этой пока 4-х месячной тактики является купирование («замораживание») конфликта, создание гуманитарных барьеров: формирование законодательной оценки – «российская агрессия», «террористы», «иски о репатриациях», «уголовная ответственность за сепаратизм»; экономическая блокада региона  (фактическое блокирование экономических потоков); социальная блокада (прекращение транспортного сообщения, ужесточение пропускного режима на линии соприкосновения); принятие «правых», «декомунизационных» и антисоветских законов.

В итоге, по результатам 14 месяцев конфликта мы имеем факт потери не только 3% украинской территории, 10% населения и экономики, тысячи загубленных жизней и миллиарды финансовых потерь, но и, самое тяжелое, — разрушение общего политического, правового, экономического, гуманитарного и культурного пространства, что значительно усложняет реинтеграцию региона.

К сожалению, эта политика приводит к разрушению последних общественных платформ связывающих Украину и Донбасс – экономической, гуманитарно-цивилизационной (III); окончательному обособлению и формированию квази-государственных образований «ЛНР/ДНР».

Однако на реализацию это сценария тоже не стоит особо уповать. В замораживании конфликта не заинтересованы  ни «ЛНР», ни «ДНР». Не пойдет на это и Россия. Если они убедятся, что Украина пытается банально «подвесить» этот конфликт, то нас ожидает новый виток эскалации и наступления сепаратистов. Ведь «ЛНР» и «ДНР» не самодостаточны в экономическом плане и могут существовать только в мобилизационных условиях войны.

Рассчитывать на победу силой так же не приходится

Как показала практика, любое увеличение военного давления на эти территории приводит к тому, что только более интенсивно начинает работать российский «военторг», появляется больше «отпускников» и начинается очередная серия «мясорубки». Тем боле что сработает и другая прописная истина: «В любой войне, кто бы ни победил, дети побеждённых будут плакать. И считать отцов погибшими за правое дело» — конфликт сохранится на многие года.

Тактика экономической блокады тоже обречена на провал. Украина не контролирует более 400 км. границы с РФ откуда свободно поставляются товары в Луганск и Донецк. Но, мы, получается, отказываемся от рынка размером 3-3,5 млн. потребителей (10-15 млрд. грн. ежемесячно), где украинские производители ПРОДАВАЛИ свою продукцию. Его, с удовольствием, займет РФ. А кто будет кормить наших безработных? Политический эффект от такой блокады часто даже обратный — Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье, и, даже, Северная Корея тому примером.

«Война начинается в умах людей», — говорится в преамбуле устава ЮНЕСКО.

И именно за эти умы стоит воевать и бороться. А пока эту информационную борьбу «за головы» Украина проигрывает. Как она проиграла ее и в Крыму (по данным ВЦИОМа и GFK если бы референдум в Крыму повторился в марте 2015 года то, за присоединение к РФ проголосовало бы от 80 до 90% опрошенных).

Сегодня Украина выступает своего рода в глазах тех 3-3,5 млн. людей как мачеха. В то время как Россия, пользуясь ситуацией, плотно работает на этом фоне, поставляя гуманитарные грузы. Украина у людей на территории «ДНР/ЛНР» часто ассоциируется с обстрелами, с ужесточениями и ограничениями проездного режима, экономической блокадой и многими другими вещами, которые осложняют жизнь и в первую очередь не сепаратистам и вооруженным людям, а простым людям, которые по тем или иным причинам проживают на этих территориях.

Еще Аристотель говорил, что «Целью войны является мир». Сейчас еще есть реальный шанс сохранить целостность Украины, но он лежит не в зоне санкций, военного или правового давления, красивой социальной рекламы или преследования лидеров сепаратистов.

Для того чтобы «вернуть этих людей» Украинскому государству нужно коренным образом поменять стратегию отношения к жителям региона, «переоткрыть» им Украину заново.

Инструментами такого «переоткрытия» не только внутренняя реформа и демократизация страны (это долго и непросто), но и, в первую очередь:

—  обеспечение функционирования надлежащих некоррупционных механизмов таможенного, правоохранительного, военного контроля на линии разграничения;

— снятие экономических, культурных, политических барьеров между Украиной и Донбассом;

— формирования системных потоков государственной и частой гуманитарной помощи для незащищенных слоев населения – пенсионерам, инвалидам, сиротам, детям;

— разработка и создание государственных программ поддержки культурного, образовательного, экономического, правового сотрудничества.

Только восстанавливая эти социальные пласты – платформы, объединяющие украинцев намного лучше политических лозунгов, у нас есть шанс начать эффективных политический диалог по реинтеграции Донбасса в состав Украины, интенсификации общественного диалога и  взаимопритяжения.

Механизмом реализации такого  плана реинтергации могут стать и Минские соглашения, ведь они гарантированы серьезными международными посредниками в лице Франции и Германии;  имеют четкие сроки выполнения — до конца 2015 года. Если этого не случится, то 1 января 2016 года одна из сторон проснется обвиненной в невыполнении этих соглашений. И очень не хотелось бы, чтобы это была Украина.

Хотя «Минский договор – 2» и не выгоден Украине. Но это следствие и плата за «международное посредничество».

Большинство выгодных условий разрешения конфликта уже упущены и сегодня «ДНР» и «ЛНР» выдвигая требования к изменениям в Конституцию Украины, предлагают фактически конфедеративную модель устройства и взаимоотношений с Украиной при которой сохраняются образования «ДНР» и «ЛНР», которые могут  объединяться в союз («Новороссия»?),  создавать свою структуру правоохранительных органов, локальную избирательную систему, заключать международных договоров.

Такая модель для Украины не является приемлемой. Однако, необходимо вести диалог, который продемонстрирует готовность к мирному урегулированию, в том числе и для западных партнеров и позволит выиграть информационную войну в глазах мирного населения Донбасса.

Первым шагом реинтеграции должны стать новые местные выборы на Донбассе, диалог вокруг модальности которых до сих пор так и не начался. В итоге, 25 октября этого года нас ждут новые местные выборы в Украине, которые, скорее всего не пройдут на Донбассе, и станут еще одной линией правового разграничения.

Если же мы не будем вести этот диалог – остается большой риск, что страны-гаранты поставят нас перед свершившимся фактом каких либо новых  договоренностей уже в 2016 году и без нашего участия.

Надо быть готовым на компромисс – взаимные и разумные уступки. Ведь как показывает социологический опрос Центра Разумкова общество уже более готово к такому диалогу: за отделение этих территорий выступает 18% опрошенных, предоставление особого статуса в Украине  — 31%, войну до победного конца – 33%.

«Войны начинают, когда хотят, но заканчивают — когда могут» — сказал когда-то Н. Макиавелли. Украину могут сохранить только кардинальные и быстрые государственные реформы, опережающие процессы сепаратизации – реальная борьба с коррупцией и злоупотреблениями власти (особенно среди «своих»), конституционное закрепление максимальной децентрализации власти, статуса русского языка, инкорпорация всех законных политических позиций в официальное политическое поле ради единства страны. Хватит ли у власти смелости и мужества, у политиков доказывающих, что они государственные деятели – пока очень остается большим вопросом.