Российская война против разума

Мне повезло. Среди моих российских друзей – те, кого принято называть «пятой колонной»,  кто не готов идти на компромисс и не признает систему. И часто хочется их спросить: откуда же, ребята, эта бешеная ярость и белые глаза ненависти, в которой власть солидарна с 86%? Нет ли здесь самовнушения, борьбы с вашими же преувеличенными страхами? Иногда даже начинает казаться, что это непримиримое противостояние троечников с отличниками, борьба людей физической культуры и умственной.

Потомственные троечники

Мне легко судить – в нашей стране война иного рода: здесь троечники борются со свободой, здесь фронт осязаемый. Но очень хочется понять, что происходит с «братом у ворот», чтобы не пришла белоглазая ненависть и к нам, не отразилась в кривом зеркале.

Что такое российская власть и ее электорат? По большей части комсомольские выскочки, делавшие советскую карьеру от нелюбви к наукам и интеллектуальной деятельности. Вот эти вот все вещи, как сказал ручной мотоциклист. Нелюбовь эта давняя и глубокая, из тех времен, где «камчатка» третирует очкариков. Говорить красиво, работать головой, писать книги или картины, актером быть или психиатром, учителишкой – это несерьезно как-то, руками нужно работать, руками. Пахать как ишак, пропитываться потом. А вот словоблудие это, сноски и комментарии, выписки из книги, стишочки – выпендреж, не более. Это все придумали, чтобы не пахать. И детей своих пугают: не будешь учиться – станешь дворником/кочегаром/сантехником.

И это разделение появилось не вчера, противопоставление «слово – дело» русская культура использовала для обозначения непримиримых сторон. Дело – слово, барин говорит горлом, мужик – горбом. Интеллигенция, получается, – это бывшие бары, а троечники – народ. Тот самый советский интеллигент – тот же барин, которому кланялись, но не любили. Есть мнения, что началась эта нелюбовь с хождения в народ, которое закончилось провалом. Народники, как мы помним из истории, пытались повысить уровень интеллектуальной, политической и социальной грамотности обожаемого ими народа, но вот объект поучения воспринимал это как враждебное, избыточное, непонятное.

Речь идет о двух системах ценностей. И они не изменились, или мало изменились, но по-прежнему оценивают друг друга противоположным образом. Для народника простой народ – забитый, не понимающий, что им манипулируют, эксплуатируют его. И страдающий от этого, и не понимающий причины страданий. Миссия народника – раскрыть мужику глаза на правду. А мужику эта социальная правда по барабану, не нужна она ему была и вчера, и третьего дня, и сегодня не нужна, и завтра не понадобится. В его системе ценностей правда находится ниже гордости. «Мы русские, мы живем просто и особенно, и если вам эта полная скрытого смысла и духа жизнь кажется неправильной – то это вы убожества, потому что Россия правдивее, богаче и славнее всех стран в мире. И вашей тоже, да».

Эта вольная трактовка слов Бунина позволяет развить тему классового и социального противостояния, противостояния славянофилов и западников, националистов и космополитов. А если изменить угол зрения – противоборство сельского и городского населения.

Можно вывезти девушку из села…

Одна из особенностей России – позднее образование городов. В Европе городская культура укрепилась уже в Средневековье, а России приходилось наверстывать, догонять, порой пропуская целые культурные эпохи – Возрождение, Просвещение. Слишком быстро и слишком поспешно. Настолько, что массовое переселение крестьян в города не сопровождалось приобщением к городской культуре, воспринимавшейся новыми горожанами чуждой и враждебной.

В городе живут по соседству часовщик и портной. Портной понимает, что часовщик из другого цеха, но не враг, а нужный человек. Это норма, не вызывающая возражений. В деревне иначе. Там есть свои – лично знакомые. Есть чужаки – незнакомцы, пришедшие извне, таящие в себе опасность, причину тревоги. Вот эти пришельцы – уж не враги ли они?

Эти два варианта отношений к незнакомому плохо примирялись. Новые горожане объединялись только по принципу схожести  – пекарь с пекарем, ткач с ткачом, но куда важнее было сохранение старых привычек. Селились целыми деревнями, уездами, землячествами. Именно поэтому сохранились многие стереотипы сельской культуры (тот, кого не знаю – чужак; то, чего не понимаю – чушь и неинтересно) и возникли проблемы.

… но нельзя вывести село из девушки

Мы все, наверное, помним болезни городской культуры в позднесоветский период. Ежевечерние посиделки на скамейке у парадного, семечки, перемывание косточек («А Галка-то из 38-й – проститутка»). Уверенность, что все неизвестное можно и нужно безапелляционно судить. И такие приметы времени, как оторванные телефонные трубки, обгорелые почтовые ящики, помойки за гаражами. За всеми этими явлениями — что тогда, что сейчас и в России, и в Украине – отсутствие культуры общности, ощущение, что мир кончается за порогом дома.

Нам повезло. У нас Обама в парадных не мочится и пенсии у стариков не отбирает. Но всегда нужно держать в уме, что оторвать трубку у телефона-автомата, бросить газету из почтового ящика на пол, не донести окурок до урны – это демонстрация непонимания ценности коммуникации. Не о чем говорить с чужими, нам с ними не по дороге, кто не с нами, тот враг – этих лозунгов нужно бояться как огня.

То, что происходит в России в путинскую эпоху, во многом является продолжением войны сельской ксенофобии с городской толерантностью. Конечно, на самом деле все куда сложнее, но это общие черты. В европейских городах культура впитывала и подчиняла себе все, что в нее попадало, поглощала и обволакивала собой. В России смешение, смещение и взаимообогащение происходило с огромными издержками.

Противостояние кулаков-мироедов и народа, кулаков и раскулачивающих не прекращалось, а всего лишь было подхвачено, как падающее знамя полка. Институт репрессий и унижения возник не вчера и даже не 10 лет назад. Среди пришедших по сталинской мобилизации в НКВД было много крестьянских детей, помнивших, как чужие и городские разрушали их жизнь, уничтожали привычный крестьянский уклад. Когда ситуация переменилась, когда крестьянский сын, ставший красным командиром и всесильным следователем, видел перед собой городского чужака, очкарика, отличника с первой парты, пощады ему не было. Кожа с городского слезала, как стружка с бревна. Иногда буквально.

Новая эпоха – новые акценты. Троечник становится крымнашистом, поскольку подвергается конформистскому влиянию, верит в 86%, русский мир и особенный путь. Ненавидит Европу, западничество, вот эту всю толерантность и умников. И трусливую, такую непатриотичную интеллигенцию, что-то поскуливающую о неправильности, о войне, о «Боинге». И настолько это чуждо, что хочется мстить, делать бессмысленно больно, оскорблять сладострастно и называть «иностранным агентом» как чужака. И уничтожать как интеллектуальных кулаков, бар, восстанавливая справедливость. Начальник дурак? Зато на вас, умников, не похож, а своя вонь не мешает. Война кулаков и раскулачивающих никуда не денется, поскольку еще и символична. Примирить могла бы общая культура, общие ценности. Но их нет и не предвидится. Значит, не будет конца этой войне ни в ближайшей перспективе, ни в дальней. Обиженные потомки рабов против потомков господ, пусть даже потомки были в шинелях и с маузерами. А Путин – сам порождение системы, как верно заметил Лев Рубинштейн. Плоть от плоти. Троечник.