13 января – день российской печати. Кадыров собирает журналистов Чечни, поздравляет и объясняет обстановку. «Внесистемная оппозиция хочет нажиться на сложной экономической ситуации. К таким людям, — продолжает он, — нужно относиться как к врагам народа, как к предателям». Эти слова взрывают информпространство в России. «Кадыров — патриот России», — кричат одни. «Кадыров — позор России», — отвечают другие.
18 января Кадыров публикует в газете «Известия», а это центральная газета, некогда печатный орган ВЦИК, статью «Шакалы будут наказаны по закону Российской Федерации». Статья боевая, в стиле большого террора.
Наконец, 22 января в Грозном проходит митинг под лозунгом «Кадыров — гордость России». Если верить местному МВД, митингуют миллион человек (всего в республике — 1 млн 394 тыс. жителей).
Это хронология.
Интересно, что и в Грозном, и в Москве Кадырова равно соотносят с Россией: «гордость» или «позор», но России. Это свидетельствует минимум о двух вещах. Кадыров ломает чеченцев: лет двадцать назад «патриот России» в Чечне — ругательство. И Кадыров получает признание русских, вообще-то не склонных соотносить т. н. лиц кавказской национальности с Россией. До сих пор «кавказскую национальность» прощали лишь Сталину.
Как Кадыров меняет Чечню
Митинг 22 января – что это? По версии властей, доказательство единения чеченцев вокруг лидера — Рамзана Кадырова. По версии либеральных журналистов, нечто совсем обратное. Митингуют школьники, студенты, бюджетники — те, кого согнали по разнарядке. Митингуют без энтузиазма, не слушают ораторов, болтают, а часто сбегают домой. Отсюда вопрос: Кадыров уже или еще собирает митинги. Ответ нужно искать в тенденции.
Прежде всего оставим в стороне схему «Восток — Запад»: мол, на Востоке люди покорны как бараны. Чечня – Восток, но люди там не покорны. Причина не только в духе народа, но и в особенностях истории. К XIX веку в Чечне еще не сложилось классовое общество и государство. То есть чеченец еще не ломал чеченца. Богач, точнее — дитя удачи, мог похвастаться лишь дорогим оружием и лихим конем, часто подарком случая, или счастья в разбое. Первую машину насилия, репрессивный госаппарат, ввозят в Чечню из России. Поскольку изобретение не свое, его ненавидят.
Француз Адольф Берже, сын дворян-эмигрантов – тех, кто бежал в Россию от революции 1789-го, служил на Кавказе, где пишет книгу «Чечня и чеченцы». По этой книге мы восстановим образ чеченцев.
Чеченцы любят митинговать: народный сход — это их любимое занятие. Какой-нибудь чеченец влезет на крышу своей сакли и сзывает односельчан: все сюда, у меня идея. Все собираются. Если идея дельная, начинают обсуждать, спорить. Правда, к решению приходят редко: каждый крепко держится своего мнения, не уступает соседу.
Говорят, как-то, устав от раздора, чеченцы послали гонца к Кумыкскому князю: мол, земля наша обильна, а порядка в ней нет, приди и владей нами. Положили князю плату меру зерна, а мера та — выдолбленная деревянная колода. Князь был жаден и подменил колоду на большую. Народ заметил и возмутился. С тех пор живут без князя.
Парадокс в том, что дикие горцы в отличие от полуцивилизованных людей не склонны сбиваться в стадо: у них нет привычки жить под властью государства. Конечно, XX век мог научить чеченцев уму-разуму. Но покоренные народы обычно крепко держатся за традиции, видя в них способ сбережения национальной идентичности, особенно на чужбине. Пожалуй, возможно сравнение: евреи без родины и чеченцы в депортации. В любом случае наблюдатели новых чеченских войн в 1990-2000-е повторяют Берже: чеченцы — индивидуалисты, склонные менять лидеров.
Это значит, что Айшат Инаева, жительница Надтеречного района, поступает в русле традиции, когда критикует Кадырова в своем посте. «Что же вы делаете? — спрашивает она. — Вы же не позволяете зарплату даже донести до дома». Дело в том, что в Чечне существует система поборов, когда бюджетник вынужден отдавать часть зарплаты начальству. Напротив, Кадыров ломает традицию, когда принуждает женщину признать свое помешательство: мол, лишь безумец может быть недоволен жизнью в новой Чечне. Точнее, Кадыров действует согласно традиции, но советской, где, как известно, психиатрию использовали в политических целях.
Итак, массовый митинг в поддержку лидера не в традиции Чечни. Это раз. Особенно митинг, на котором «патриот России» звучит как хвала. Это два.
Борьба с Россией как с государством – чуть ли не естественное состояние чеченца: войны XIX века, депортация, первая и вторая кампания рубежа XX-XXI веков. Но Кадыров ломает память в прямом смысле. В 2014-м он сносит мемориал жертвам депортации 1944-го. Вряд ли это сделано по просьбе Путина: Кремлю все равно, есть ли мемориал. В России идут к авторитаризму, сохраняя мемориал жертвам репрессий на Лубянке. Одно другому не мешает. Мемориал в Грозном мешал Кадырову. Дело в том, что власть Кадырова получает легитимность не от чеченцев, а от Москвы, а значит, любая тень на образе Москвы – ущерб лидеру Чечни. Получается, Кадыров вновь действует в советской традиции: государство всегда право, не ставь свои личные обиды (ту же депортацию) выше долга перед ним.
Кажется, единственная традиция, которая еще жива – ислам. Но это не так. Тот же Берже пишет о нерелигиозности чеченцев. Пожалуй, чеченцы еще не доросли до шариата, плода классового, торгового общества. В XIX веке у чеченцев действуют адат, или обычное право, и шариат, или мусульманское право. Человек сам выбирает суд. Если адат, идет к старикам, если шариат — к кадию. Любопытно, что кадий — лицо выборное: чеченцы выбирают кадия из числа местных грамотеев. Поскольку же согласие в горах гость редкий, то кадиев мало. XX век также не пошел на пользу исламу. В начале 1990-х чеченцы начинают борьбу за свободу, но не за ислам. Другое дело, что ислам приходит в Чечню как фактор политической борьбы. Так, Басаев, автор громкого захвата больницы в Буденновске, ведет борьбу со вторым президентом Масхадовым под знаменем ислама. Впрочем, что для Басаева ислам – вера или инструмент?
Кадыров вписывает ислам в советскую традицию гигантомании и юбилейных дат. Ко дню рождения пророка Мухаммеда, в период с 20 ноября по 25 декабря 2015-го, чеченцы прочли 29 млрд салаватов, молитв в честь пророка. На юбилейную вахту заступили в том числе полицейские, каждый из которых прочел минимум 300 тысяч салаватов, перевыполнение плана приветствовалось.
В докладе International Crisis Group Чечню называют «внутренним зарубежьем». Пожалуй, это название оправданно, если иметь в виду: в Чечне доведено до предела то, что в российском обществе существует как тенденция.
Как Кадыров меняет Россию
Общероссийскую дискуссию Кадыров вызывает в конце 2014-го, когда вводит принцип коллективной ответственности: за боевика отвечают родственники. Логика проста: не могли воспитать сына, готовьтесь — ваш дом сожгут. Кадырова обсуждают в России, но речь идет о Чечне. Нынешняя дискуссия уже не просто о Чечне, а о России.
Кадыров публикует в «Известиях» статью «Шакалы будут наказаны по закону Российской Федерации». В этой статье, пожалуй, лишь раз встречается фраза исламского (шире – религиозного) дискурса: «павшие нравственно люди, продавшие свои души западным дьяволам». Все прочее из дискурса сталинских лет. Прежде всего знакомый термин – «враги народа». Именно эти враги должны быть наказаны по закону. Тут остановимся. До сих пор закон использовали как аргумент против Кадырова: либералы все еще говорят — мол, в статье пехотинца Путина есть экстремизм. Но Кадыров видит закон своим союзником: либералы, по его мнению, призывают к насильственному изменению государственного строя, а значит, должны быть наказаны «по всей строгости закона». Это важное изменение: нужно понимать, что прокурор Вышинский в 1937-м не нарушал, а исполнял закон. Кадыров также хочет просто исполнить закон, а в законе — более того, в Конституции – сказано, что насильственное изменение госстроя запрещено.
Есть вещи, которые трудно определить. Допустим, в СССР есть статья за «контрреволюционную деятельность», а что это за деятельность? Сказал кто-то «в советских учреждениях царит бюрократизм» — это что: здоровая критика или контрреволюция? То же с изменением госстроя. Кадыров уже находит виновных. Это — СМИ: «Эхо Москвы», «Дождь», РБК. Но не только. «Некоторые представители российской власти заигрывают с шакальей стаей, — предупреждает Кадыров, — и им не отмыться от вони трусливой псины». В общем, время чисток.
В статье много штампов: либералы — «лакеи Запада», на Западе нарушают права человека, «гнусные либералы» не то же, что российская интеллигенция. Все старое, знакомое. Наконец, лозунг под занавес: «Не щадя врага, мы сохраним Россию».
Это, в сущности, манифест, написанный для русских: чеченцам не обязательно читать «Известия», чтобы узнать мысли лидера. У них есть местные каналы. Теперь самое интересное: Кадырова поддерживают, причем люди из т. н. приличного общества. Режиссер Федор Бондарчук или певец Николай Басков не считают зазорным, что позируют с плакатиками «Кадыров — патриот России».
Еще недавно в России существовало табу на слова «враг народа», даже Путин использовал синоним — «национал-предатель». Кадыров вводит «враг народа» в дискурс, подчеркнуто не маргинальный. Повторюсь: «Известия» — центральная, проправительственная газета.
Перспективы
Кадыров не создает условий, но умело использует то, что есть. Власть в Чечне чуть ли не с неба падает семье Кадыровых: в Кремле во время второй чеченской войны делают ставку на отца Рамзана, муфтия Ахмата Кадырова, некогда призывавшего к «священной войне» с Россией. После гибели отца сын сохраняет и укрепляет власть. А с учетом буйного нрава чеченцев Рамзан заслуживает имя «эффективного менеджера» — то, каким иногда награждают Сталина.
Кадырову-сыну нужна помощь Кремля: без Москвы его власть нелегитимна. Традиции передачи власти по наследству в Чечне нет. А значит, Кадыров вынужден демонстрировать лояльность. С годами что-то меняется — органы МВД, прокуратуры переходят полностью под его контроль, а что-то остается по-старому — Кадыров предан Путину. Более того, в Чечне начинают пышно отмечать день рождения хозяина Кремля: на главном проспекте Грозного проводят многотысячные марши с российскими флагами. Как оказалось, Чечня была в тренде. Война с Украиной делает Путина зависимым от верноподданнических чувств в России. Вот тут Кадыров быстро набирает очки, в т. ч. в российских СМИ. Как по волшебству, лидер Чечни становится российским (а не региональным) политиком. Шанс не упущен.
Теперь все снова зависит от условий. В России тоскуют о Сталине, а Кадыров может сыграть эту роль: Запад гораздо более чужд горцу, чем питерцу, к тому же Кадыров грубее, даже откровеннее. На фоне того, как Путин будет устаревать, бледнеть от топтания на месте, яркость образа Кадырова усилится. Но это дело будущего: пока Кадыров помощник Путина, человек, который умеет управлять, иначе – ломать людей. В России это одно и то же.
