После убийства Евгения Щербаня практически все его друзья и партнеры перестали общаться с его сыновьями. Помогали только Иосиф Кобзон и Ринат Ахметов.
Об этом рассказал средний сын бизнесмена Руслан Щербань в интервью Дмитрию Гордону.
«Очень много людей отвернулось. Из тех людей, которые помогали, чей дом был открыт круглосуточно, можно назвать только Иосифа Кобзона и Рината Ахметова. По большому счету это все», - заявил он.
Руслан Щербань объяснил, как на самом деле проходили переговоры наследников Щербаня с Ринатом Ахметовым. «Мы с Ринатом Леонидовичем сели в 1997 году, провели около 10 встреч. Взяли все цифры, всех менеджеров, которые занимались бизнесом - как со стороны отца, так и у него. Сели и разрисовали всю картину, увидели цифры, зачлись и пожали друг другу руки. И пошли дальше работать и заниматься своими делами», - заявил сын убитого предпринимателя.
По его мнению, претензии брата – Евгения Щербаня-младшего, высказанные в фильме «Наследник», ничем не обоснованы. Он не интересовался бизнесом отца, присутствовал лишь на одной встрече из десяти и тогда его все устроило. «Я Рината Ахметова знаю больше 30 лет. До смерти отца он общался с моим отцом, после – со мной. Мы до сих пор общаемся, дружим, созваниваемся, пьем чай, встречаемся без всяких проблем. Но периодически появляется, то пропадает Женя (Евгений Щербань-младший). И предъявляет разного рода претензии. Он предъявляет их и мне. Теперь ему (Ахметову, - ред.), его бывшим партнерам», - сожалеет Руслан Щербань.
После гибели Евгения Щербаня управлением семейного бизнеса занимался его средний сын – Руслан Щербань. В то время как сын от первого брака Евгений Щербань-младший лечился от наркозависимости, а несовершеннолетний сын последней жены бизнесмена (также Евгений) учился в США.
Руслан Щербань до 2015 года возглавлял основанный отцом в 1991 году коммерческий банк «Капитал», пока НБУ не отнесло это финучреждение из-за неудовлетворительного качества активов и риска ликвидности к категории проблемных. Регулятор объяснил такое решение тем, что подавляющее большинство активов банка и часть операционных мощностей осталась на временно оккупированной территории, в связи с чем нельзя было обеспечить ни поступление денежного потока для удовлетворения потребностей вкладчиков и кредиторов, ни соответствующий уровень управления рисками.
По данным НБУ, на момент ликвидации, сыновья покойного донецкого бизнесмена и политика Евгения Щербаня - Руслан и Евгений - напрямую и косвенно контролировали 35% акций банка. Еще 24,73 принадлежали Виолетте Эпель, 15,45% - Татьяне Поляковой. По данным НБУ, на 1 апреля 2015 года по размеру активов банк занимал 61 место (1,99 млрд гривен) среди 133 действующих банков.
