Время пожимать руки: истоки сближения Кубы и США

Слово «конвергенция» набирает популярность в 1970-е, под ним понимают постепенное уподобление двух враждующих систем друг другу. В СССР тоже есть «общество потребления», а в США тоже бичуют «империализм» (особенно во время войны во Вьетнаме). Аналитики в США ждут встречи систем. А их коллеги в СССР протестуют: конвергенция — не марксистский подход. Но аргументы в защиту неувядающей революционности выглядят блекло. Вскоре СССР разваливается, а Штатам приходится леветь в одиночку.

В 1990-х Фидель Кастро бросает лозунг «Социализм или смерть». Гавана готова взять еще больше влево, лишь бы не уступить. Но жизнь берет свое: государство, контролирующее всех граждан, отвечает за них (хотя бы как плантатор за рабов), а это в условиях истощающихся ресурсов нелегко, поэтому приходится сбрасывать балласт, допускать т. н. самозанятых. Куба берет вправо, но не капитулирует. Во всяком случае, пока.

Рауль Кастро встречает Обаму не как врага и не как сюзерена. Обе эти формы встреч в прошлом. Скорее, это встреча двух лидеров, которым интересно взглянуть друг на друга. Каждый из них по-своему революционер, а может, плут от революции. Народ в Штатах голосует за Обаму в 2008-м с той же мечтой в глазах, с какой кубинцы идут за братьями Кастро в 1950-х, и в обоих случаях мечта потихоньку меркнет, уступает суровой реальности.

Большие надежды

Обама в отличие от Берни Сандерса не называет себя демократическим социалистом. А Фидель Кастро откроет, что делает «социалистическую революцию» лишь в пику США, и в 1961-м (спустя два года после победы) скажет: «Нам не могут простить, что мы совершили социалистическую революцию». Но есть или нет слово «социалист», особый привкус победам Обамы и братьев Кастро придает то, что люди ждут от них «свободы, равенства, братства».

В 2008-м братья Обамы по расе празднуют его победу со слезами на глазах, ждут пострасового общества, как равенства с белыми в доходах, в уважении, в признании своих прав. Настрой людей, избирающих Обаму, радикальнее, чем его обещания. «Эти люди, — пишет Гэри Янг, журналист The Guardian, — не поняли Обаму, они проецировали свои надежды на него, ошибочно принимая их за факт». Кубинцы в 1950-х тоже проецируют свои надежды на братьев Кастро. Захват земли помещика, рабочий контроль на заводе, антисевероамериканизм — все на повестке дня задолго до героев Монкады (Монкада — казарма, которую Фидель с отрядом штурмует в 1953-м. – М. П). Народ уже бунтует под радикальными лозунгами в 1930-х, а ко времени Кастро лишь ждет молодых и энергичных вожаков, чтобы снова восстать. Кастро борются с диктатурой Батисты, а экспроприации начинают в ответ на вызовы со стороны северного соседа. К примеру, сначала США говорят «нет» закупкам сахара с Кубы, а потом уже Фидель экспроприирует сахарные заводы. Не будь жесткой реакции США, мечты кубинцев о радикальной эгалитарности, весьма вероятно, остались бы пустыми словами.

В США есть чернокожий президент, но нет пострасового общества, в том числе потому что нет внешних стимулов для радикализации: никто не вводит эмбарго в ответ на «неправильный» выбор в 2008-м. Обаме не нужна мобилизация масс, и он спокойно слушает «здравый смысл», а заодно Уолл-стрит. А массы все больше брезгуют так называемой золотой серединой. Та же The Guardian приводит два любопытных опроса. В конце 1960-х две трети жителей США не одобряют Мартина Лютера Кинга из-за его требований прекратить войну во Вьетнаме и перераспределить богатства. А в конце 1990-х Кинг получает второе место в опросе «Кто из деятелей XX века вызывает наибольшее уважение». Может, за тридцать лет что-то из его тезисов забылось, но главное в головах сидит крепко: Кинг — тот, кто за равенство. К слову, Кинга усердно хвалят кандидаты-демократы на своих дебатах, каждый торопится сказать: «Я за него».

Суровая реальность

В США под давлением масс только вбрасывают лозунги «Медицина для всех», «Образование для всех». Тестирует лозунги Берни Сандерс, строит на них предвыборную кампанию. А в Латинской Америке эти лозунги – старая традиция.

Отнюдь не легко решить, как далеко братья Кастро вышли бы за пределы традиции, не будь борьбы двух систем. Но борьба была, и Куба в какой-то момент становится в ней главным звеном. Сначала Фидель выбирает СССР по логике: раз США говорят «нет», найдем того, кто скажет «да». К тому же союз с Москвой не бьет по самолюбию, ведь Куба раньше была задним двором Штатов, а не России. Потом борьба затягивает, требует полной мобилизации ресурсов – все учесть, все взять под контроль. Получается, есть цель — эгалитаризм, а достичь ее нужно в условиях жесткого противостояния. Кастро начинают огосударствление экономики. Беда в том, что этот процесс сопряжен с бюрократизацией, формированием чиновничьих элит, а значит, ведет прочь от эгалитаризма. Конечно, можно поступить, как обещали, отдать землю крестьянам (а не госхозам), заводы — рабочим (а не госплану), но тогда не будет жесткого учета.

Говорят, медицина и образование на Кубе – пример для Латинской Америки. Это хорошо, ведь позволяет разрешить частную инициативу и надеяться на то, что эта инициатива войдет в позитивное русло. До 1959-го на Кубе уже был развит туризм, который стимулировал частную инициативу в форме проституции. Хочется верить, что причиной того была неграмотность кубинских женщин.

Куба, чтобы реализовать левую цель равенства, должна взять вправо: люди будут «равнее», если начнут планировать сами (а не по директиве госорганов). А США тоже для равенства берут чуть левее, увеличивают госрасходы на социальные блага. Обама запускает систему медстрахования Obamacare, дающую субсидии на покупку медполиса неимущим. Над медициной еще планируют работать. Так, Клинтон выступает за оплату больничных для женщин, которые ухаживают за своим ребенком. Все это сглаживает имущественное и гендерное неравенство.

Конвергенция

По оценкам экспертов, резче Куба берет вправо в экономике: в туризме допускает частную инициативу, в деревне разукрупняет госхозы, в промышленности разрешает совместные предприятия (с участием иностранного капитала). А в политике, по сути, сохраняет статус-кво. Но с чем сравнивать?

В сентябре 2015-го Рауль Кастро благословляет рукопожатие команданте Революционных вооруженных сил Колумбии (FARC) по кличке «Тимошенко» (у партизан в моде клички по фамилиям советских маршалов. – М. П.) с президентом Сантосом. Думаю, Че Гевара сказал бы: измена! Чтобы не быть голословной, приведу пару цитат из его пламенного «Послания народам мира» (1967-й): «Для победы над империализмом необходима конфронтация мирового масштаба нельзя строить иллюзий о достижимости свободы без сражений Ожесточенная война — единственная надежда на победу». Почему Че Гевара не верит в мирную победу левых? Конечно, потому что романтик революции, партизанской борьбы. Но, кроме того, есть конкретно-исторический контекст — война во Вьетнаме. Че винит США в военных преступлениях, а СССР и Китай — в том, что те, увлеченные своими распрями, не встают грудью на защиту Вьетнама. Лично он готов помочь вьетнамцам, устроив для США два, три, десять Вьетнамов. «Раз империализм шантажирует все человечество угрозой войны, верным ответом, — пишет Че, — будет перестать бояться войны, атаковать».

Все течет, все меняется. Новый «империализм» уже не шантажирует войной. США Обамы участвуют в войнах нехотя, со стоном несут «бремя белого человека». Критики их за это винят. Но их умеренность — ключ к умеренности Кубы. Проявляй Штаты тот же задор, что в 1960-х, Куба тоже петушилась бы. Конечно, можно сказать: Куба испугалась, потеряв союзника в 1991-м. Это верно для бюрократии Кастро, а пламенные ученики Че Гевары думают по-другому, в их планах смерть в почете не меньшем, чем победа. «Отдадим борьбе то немногое, что мы можем отдать — наши жизни, — пишет Че, — падем на земле, орошенной нашей кровью и ставшей поэтому нашей мы сознаем себя частичкой великой армии пролетариата». Пусть бомбы сильнее партизан, но партизаны могут устроить то, что сейчас называют ИГИЛ, на заднем дворе США.

Тенденции

Встреча режимов в одной точке пока тенденция, в развитии которой есть по крайней мере два интересных момента. Как левый режим Кубы переживет либерализацию в политике, в том числе освобождение диссидентов. Сейчас диссидентов выпускают из тюрем, чтобы выслать в США. А дальше? И как «демократический социализм» проявит себя в США. Сейчас Сандерс, похоже, проигрывает Клинтон, но с результатом, который смело можно назвать успехом. Конечно, Сандерс, вряд ли снова будет бороться за номинацию от демократов (все-таки возраст), но его молодые сторонники никуда не исчезнут и продолжат предъявлять спрос на политика а-ля Сандерс.