Путин часто опирается на исторические прецеденты, и взаимодействие советских лидеров с друзьями и врагами не является исключением.
Идеология была важна для идентичности советского режима, но борьба за значимость как сверхдержавы выделялась как основной мотив.
Фактически, советские лидеры признали неформальную «юрисдикцию» Соединенных Штатов в предоставлении высшего статуса своему коммунистическому «другому».
Возможно, Путин ожидал реакцию, схожую с реакцией Запада на советское вторжение в Чехословакию в 1968 году — шумную, но не слишком конфронтационную.
Именно после этой «специальной военной операции» (термин Путина для обозначения войны против Украины), которая укрепила советское господство в Восточной и Центральной Европе, тогда Брежнев вынашивал идею разрядки.
«Я не исключаю, что Путин мог рассуждать подобным образом», — пишет Сергей Радченко в книге « Управлять миром: Холодная война: Кремль стремится к глобальной власти» .
«Он мог подумать, что американцы в конце концов признают его «право» на Украину, и тогда Россия сможет выйти на новый уровень взаимопонимания с Соединенными Штатами. Я думаю, он все еще думает, что сможет навязать себя Украине и получить признание Вашингтона».
Вот почему он стремится силой повысить вес России в Европе и мире в целом. Ослабление США и Запада в более широком смысле способствует этим надеждам.
Попытки Путина добиться признания со стороны Запада отражают динамику Холодной войны, но не признают совершенно иной исторический и геополитический контекст сегодняшнего дня.
В отличие от подхода советских лидеров, которые, несмотря на свою конфронтационную позицию, действовали в рамках взаимного признания с Западом, подход Путина выглядит односторонним и все более напористым.
Поскольку разрыв между амбициями России и ее реальными возможностями больше, чем во времена СССР, стратегии Путина могут привести к дальнейшей изоляции, а не к желаемому признанию.
Источник: wilsoncenter со ссылкой на Sergey Radchenko.
