О том, как Венгрия позволяет себе провокационную политику в отношении Украины и чем это закончится, какая из европейских стран может стать новым плацдармом для Путина и при чем здесь вездесущий Трамп, рассказал гость Politeka Online Александр Хара, эксперт фонда “Майдан иностранных дел”.
О должности ответственного за Закарпатье в Венгрии
Безусловно, с самого начала создание такой должности было не чем иным, как вмешательством во внутренние дела Украины. Мы же не создаем министерство по развитию Будапешта или еще какого-то города, который не принадлежит Украине. Конечно, такие вещи должны быть согласованы двумя сторонами на равных началах, только потом могут появляться какие-то там проекты по развитию.
То, что Венгрия пошла на попятную по крайней мере риторически, это не плохо, поскольку тот конфликт, который с нами происходит, наносит определенный вред Украине. В частности относительно сотрудничества в рамках НАТОвских программ, нам лучше иметь хорошие отношения с соседями. Но это не решение всех проблем, поскольку проблемы созданы не в Украине, есть политический запрос в Венгрии на такую политику.
Некоторые политики, особенно популисты, не понимают важность расширения пространства свободы и безопасности, я имею в виду ЕС и НАТО, дальше на Восток, включая Украину, Молдову, Грузию. Это в их интересах.
Они хотят стимулировать определенные электоральные проценты, то есть вещи однодневные, не видя более важных вещей и угроз от своих действий.
Да, это своеобразная провокация, поскольку Украина сейчас находится в слабой позиции, мы очень зависим от наших западных партнеров: ЕС, НАТО, — которые нас поддерживают различными способами. Будучи частью механизма принятия решений, Венгрия может себе позволить определенное давление и шантаж иногда, как в данном случае, чтобы добиться своего, то есть распространить свое влияние на территорию другой страны.
Чем это отличается от “русского мира”, например, который считает, что границ России не существует?
Это является провокацией, это стало формальной причиной обострения, но есть и более важные внутренние причины: исторические, диалогические и, самое главное, политические, потому что это выгодно определенным кругам, которые находятся при власти.
О возможностях Венгрии аннексировать часть Закарпатья
Нет, это совершенно невозможно. Во-первых, с точки зрения потенциала вооруженных сил. Украинская армия, несмотря на то, что она не так хорошо экипирована, как НАТОвская, имеет боевой опыт. Я думаю, что до этого не дойдет, венгерская армия не настолько мощная. А самое главное — она является частью НАТО и ЕС, где существуют сдерживающие механизмы.
Нельзя представить, чтобы НАТО позволило своему члену вести агрессивную войну, — а в этом случае будет именно такая, — а не защищаться. НАТО является блоком, основанным для того, чтобы защищать пространство свободы от в свое время Советского Союза. Украина точно не является империей зла, она не посягает ни на какие территории наших соседей, мы хотим только вернуть свое.
О приглашении Путина во Францию на празднование годовщины окончания Первой мировой войны и укреплении его позиций в целом
Путину определенным образом удалось прорвать блокаду, показать, что он не в изоляции. Он дважды побывал в Австрии: на танцульках и с визитом. Побывал по приглашению канцлера Германии в имении под Берлином. Сейчас Франция пытается не отставать от Берлина с точки зрения налаживания мостов. Это идея фикс в Австрии, это как национальная идея, что они являются своеобразным мостом между Востоком и Западом.
Они не понимают, что этот мост Россия использует и будет использовать в качестве плацдарма для того, чтобы продвигаться дальше.
Финансирование энергетических проектов является частью этого геополитического замысла. Франция имеет определенные иллюзии, имперские фантомные боли, как и Россия, а также определенные интересы, прежде всего экономические. Конечно, они видят большие возможности для своего бизнеса с РФ. С другой стороны, это не означает, что сразу на следующий день после визита отменят санкции, поскольку это очень важный момент. Россияне говорят, что санкции не действуют, но тратят большие средства на лоббирование, фактически вся дипломатия заточена на то, чтобы эти санкции расшатать и обрушить.
Я не думаю, что это произойдет после визита к Макрону. Есть и другие причины. Мы говорили о факторе России, есть еще фактор Трампа.
Собственно, когда он, как ураган, пронесся по Европе, прежде всего на саммите НАТО, где очень критиковал европейцев, которые не хотят тратить столько, сколько они договорились тратить. Конечно, существуют определенные опасения европейских лидеров, что США уменьшат свои гарантии Европе, вообще могут их свернуть. Надеюсь, этого не произойдет, таких признаков нет, но такие мысли есть. Можно рассматривать идеи, которые озвучил Макрон, встречаясь с финским руководителем государства, что Россия может быть частью каких-то договоренностей по кибербезопасности, военной безопасности и т. д. Я думаю, что это иллюзия, как говорится, пчелы против меда.
Путин создает проблемы, до Трампа он продавал террор, рассказывал, что нужно забыть все противоречия, бороться с терроризмом, параллельно продавая нефть и газ — главные ресурсы российской экономики, этого клептократического режима. С Трампом так не совсем получается, поскольку команда безопасности, прежде всего господин Макмастер, изменила идеологические принципы видения мира и угроз. На первом месте находится не терроризм, а Северная Корея и Иран, их ядерные и ракетные программы. На втором — стратегические соперники Российская Федерация и Китай, и только на третьем — терроризм.
Поэтому то, что работало с Бушем после 11 сентября, с Обамой, сейчас не работает. Европейцы покупаются на это, поскольку понимают, что продолжение войны, эскалация в Сирии означает новую волну беженцев и мигрантов.
Мы знаем, что за определенные решения, которые абсолютно соответствовали духу и букве европейского законодательства, поплатилась Ангела Меркель со своей партией на этих выборах. Конечно, Путин соблазняет европейцев определенными вещами. Одна из главных тем, которую он обсуждал с госпожой Меркель — это сирийское урегулирование.
Он фактически достиг определенного предела. Военными средствами можно немного продвинуться, чтобы расширить контроль Асада над страной, но дальше он не может идти, поскольку там есть турки, которые контролируют определенную часть, плюс американцы и их союзники курды. Ему нужно политическое урегулирование и деньги, которых нет у российской экономики, чтобы отстраивать асадовскую Сирию, то есть обеспечить ему возможность и дальше находиться у власти, и затянуть для компромисса европейцев.
В сентябре будет встреча четырех: по инициативе Эрдогана в Турции будут встречаться Россия, Франция и Германия, будут говорить о реконструкции Сирии. То есть Путин нашел точку соприкосновения. С американцами таких точек вообще нет. Когда Трамп разорвал соглашение с Ираном, гарантийная роль России исчезла, то есть россиян никто не слушает в отношении Ирана в Вашингтоне. По Северной Корее то же самое — Трамп встретился с Ким Чен Ыном.
Роль России была снижена, ее наоборот критикуют, поскольку она увеличила поддержку этого режима.
Определенные договоренности были достигнуты между американским и северокорейским режимом, но они не выполняются, прежде всего северокорейской стороной, поэтому восстанавливают американо-южнокорейские учения. Борьба с терроризмом не является точкой соприкосновения России с Вашингтоном времен Трампа. В экономическом плане тоже нет ничего общего, поскольку Россия является мизерной экономикой, у нее со США вообще смешные объемы торговли и инвестиций. Трамп изменил динамику.
