Зачем Виктория Нуланд приезжала в Украину

В частности, по итогам встречи американского эмиссара с представителями фракций украинского парламента депутаты от «Самопомочи» поспешили заявить о якобы прозвучавшем ультиматуме со стороны американских партнеров. Дескать, требования были следующими: принятие уже в мае «особого статуса» для Донбасса, а также законодательной базы для проведения выборов в оккупированных районах, проведение самого волеизъявления в июле. Причем все это без особых гарантий вывода российских войск. Кроме того, якобы прозвучал тезис о том, что вооружение выводиться и не должно – его следует «передать на хранение» под международным контролем.

Официальные украинские источники скромно умолчали о проведении встреч Нуланд с украинским руководством. Кроме того, сам визит фактически растворился на фоне истории с «запретом работы в Украине» для Савика Шустера, разгона Майдана в Одессе и угрозы новых провокаций во время майских праздников.

Впрочем, некоторые косвенные обстоятельства указывают, что действительно Нуланд могла ставить вопрос реализации минских соглашений в самое ближайшее время.

Во-первых, сам характер лиц, с которыми встречалась представительница США. Это и украинские нардепы из разных фракций, и глава парламента Парубий. Очевидно, что срочная необходимость встречи с ними могла быть обусловлена потребностью неких важных голосований. Вспомним, как во время принятия в первом чтении изменений в Конституцию Украины именно Нуланд следила за голосованием лично.

Во-вторых, Нуланд прибыла в Киев из Ганновера после проведения консультаций с европейскими коллегами. Тут стоит вспомнить последние заявления министров иностранных дел Франции и Германии, в которых они требовали от Украины ускорения имплементации минских соглашений. Еще нельзя не отметить внезапное согласие Путина на введение на Донбасс миротворцев, которое также можно рассматривать как часть всеобщего переговорного процесса.

При этом не нужно рассматривать все это как давление на Украину ради самого давления.

Просто следует вспомнить общую логику американской внешней политики в «украинском вопросе». Она не является тайной и озвучивалась неоднократно первыми лицами Соединенных Штатов.

Логика «янки» проста. В администрации Обамы рассматривают как механизм сдерживания России исключительно санкции. Однако они должны «работать» длительное время, чтобы  подействовать. При этом санкции будут эффективными, если их станут вводить одновременно как США, так и ЕС. Собственно, поэтому до сих пор ограничения для российской экономики со стороны Вашингтона были довольно умеренными, ведь для американской стороны было важно демонстрировать синхронность действий с Брюсселем.

Также очевидно, что ЕС устал от украинского кризиса и уже давно пытается выйти под тем или иным предлогом из санкционного противостояния. Чтобы упредить подобное развитие событий, Госдепу нужны аргументы. Из них самый очевидный – это то, что именно Москва срывает договоренности, а вот Киев все реализовывает.

Таким образом, Украина постоянно должна показывать приверженность мирному плану и беспрестанно что-то из него реализовывать. Правда, в Госдепе, очевидно, полностью игнорируют тот факт, что прогресс Киева без соответствующей реакции Кремля просто подрывает легитимность украинской власти и делает все более и более трудной дальнейшую реализацию минских соглашений.

Сейчас логика событий выглядит следующей. США требуют принятия если не изменений в Конституцию Украины, то по крайней мере законодательной базы для проведения «выборов». При этом фактически проводиться они должны при российском военном присутствии. В обмен на это дано обещание продлить санкции и финансовую поддержку.

Для Вашингтона важно продемонстрировать эффективность собственного дипломатического пути и необходимость его продолжения. Для России – готовность к миру и, соответственно, прорыву дипломатической блокады. ЕС ищет пути выхода из украинского кризиса без угроз новых масштабных войн и экономических затрат.

Это приводит к формированию нового плана, который пока непубличен, но который можно восстановить на основании косвенных признаков, заявлений и действий политиков.

Первая часть этого плана – форсированное выполнение Украиной обязательств в ускоренном режиме, что предусматривает, по крайней мере, принятие закона «Об особом порядке самоуправления» с необходимыми изменениями, а также «О выборах» на оккупированных территориях.

Вторая часть предполагает введение неких «миротворческих» структур, о которых сейчас говорят все, на линию разграничения, что теоретически должно гарантировать прекращение активных боевых действий.

Далее —  сохранение российского военного присутствия в виде «замороженных вооружений под контролем ОБСЕ», что, очевидно, является реверансом в сторону Кремля, который может таким образом получить надежный механизм постоянного влияния на ситуацию.

Наконец, это закрепление ситуации через выборы и поддержание стабильности в регионе через механизмы международного и внутриукраинского финансирования «особых территорий», для чего уже созданы соответствующие правительственные структуры в Киеве.

В итоге должен получиться стабильный и контролируемый «замороженный конфликт», изоляция России должна стать «умеренной», а Украина должна получить какие-то внешнеполитические бонусы.

Проблема подобного сценария, как и всех предыдущих, заключается в том, что он исключительно умозрительный, а потому мало реалистичный. К тому же все стороны просто пытаются использовать других для достижения собственных целей.

Но хуже всего в этой ситуации положение украинской власти. Россия может пойти на срыв любых соглашений, и самое худшее для нее – это продление санкций, к которым путинский режим уже привык. Самое худшее для США – просто растягивание сценариев Госдепа во времени, что, в принципе, не смертельно. ЕС, возможно, придется продолжить путь диверсификации энергетических ресурсов, что также отнюдь не смертельно. А вот украинская власть, находясь в полной финансовой зависимости, вынуждена реализовывать чужие геополитические планы, имея внутренний рейтинг, близкий к нулю. Фактически это ситуация минера, когда каждое следующее действие может быть последним, но и не действовать тоже нельзя.