Оранжевая революция была похожа на шоу. Теперь все серьезнее и кинематограф это почувствовал

Как и невозможно представить современное кинопроизводство без режиссера Владимира Тихого — автора проектов «Мудаки. Арабески »,« Украина, Goodbye ». Именно благодаря его стараниям на отечественных экранах появились ленты «Мойщики автомобилей», «Пуговица», «Зеленая кофта». Присоединился режиссер и к созданию объединения «Вавилон 13», участники которого сняли десятки документальных фильмов о событиях на Майдане и войне на Донбассе.

О том, какие изменения происходят в украинском кинематографе, перспективах современного украинского кино, а также о процессе формирования новых культурных кодов режиссер Владимир Тихий рассказал в интервью Politeka.

— О каких реальных достижениях нового украинского кинематографа уже можно говорить?

— У всех на слуху успех украинского режиссера Мирослава Слабошпицкого. Речь идет прежде всего о его фильме «Племя» (2014), который получил три награды на Каннском кинофестивале. Также существуют большие надежды на фильм, над которым Мирослав работает сейчас. Это полнометражная лента о Чернобыльской зоне. Рабочее название «Люксембург», поскольку территория зоны сопоставима с территорией этого европейского государства.

Слабошпицкий доказал, что вполне реально выкарабкаться из формата «пижонов-лузеров», которые в основном и занимаются в Украине кинематографом. Это успех целого поколения. Дальнейшие победы других украинских режиссеров на международных фестивалях этому лишь подтверждение.

Конечно, это фестивали еще не уровня Каннского или Берлинского, еще не «Оскар», но уже видим какой-то процесс. Кстати, наши побеждают в коротком метре, или документальном кино. То есть там, где можно снимать практически бесплатно.

— Но «широкого зрителя» все-таки больше интересуют полнометражные фильмы?

— Есть сдвиги и там. Прежде всего, в плане арт-стрима: уже упомянутый Слабошпицкий, Вика Трофименко с лентой «Братья. Последняя исповедь », которая на Московском кинофестивале получила приз кинокритиков. Офигенный фильм снял Валентин Васянович, «Уровень черного», сейчас должно получиться.

Отдельно готовится то, что как раз больше всего интересует широкого зрителя — зрительские фильмы. Это «Сторожевая застава» режиссера Юрия Ковалева, «Моя бабушка Каплан» Елены Демьяненко и сценариста Дмитрия Томашпольского, мультфильм «Никита Кожемяка» режиссера Нины Василенко и ряд других лент. Большинство из них уже осенью выйдут на экраны кинотеатров.

— Стоит надеяться, что появятся также  украиноязычные версии?

— Фильмы будут абсолютно украинским. Это уже не попытка быть «для всех», «на международном языке», чтобы солдаты не догадались, что это Украина сделала.

Кстати, вскоре на «большой экран» должен выйти фильм, которому все прочат зрительский успех — лента Тараса Ткаченко «Гнездо горлицы». Остросоциальный, психологический фильм об украинских женщинах-работницах уже получил гран-при на нынешнем Одесском международном кинофестивале. Там затронута проблема так называемого «заработка».

— Существует ли в нас полноценный технологический цикл? Украинские фильмы делают отечественные режиссеры, сценаристы, операторы, актеры?

— Конечно. Но самое важное то, что эти фильмы становятся потребностью украинского гражданина. Если человек не привык читать, то ему пофиг, которых там высот достигают украинские писатели. В этом случае то же самое: сколько бы наши режиссеры не завоевывали «Каннских ветвей», массам будет безразлично. Сейчас это культурное взаимодействие «кинематографисты/зрители» наконец начинает работать.

— Украина за последние два года пережила революцию, войну. Это нашло какое-то воплощение в кино? Или еще мало времени для кинематографического осмысления событий?

— Думаю, времени достаточно. К тому же, благодаря технологиям производство кино стало принципиально дешевле. Ну, и люди проснулись.

Оранжевая революция была похожа на шоу. Теперь все серьезно, и кинематограф это почувствовал. Вышло большое количество документальных фильмов. «Украинские шерифы» Романа Бондарчука и Дарьи Аверченко в 2015 году на кинофестивале IDFA в Амстердаме был признан лучшим полнометражным документальным фильмом. Лента «Все пылает» дебютанта Александра Течинского вошла в лонг-лист номинантов на Европейский киноприз-2015.

С игровым материалом тоже были попытки. Пока неудачные.

— Сейчас вы снимаете игровое кино? 

— Хотим совершить не эпическое полотно, а сериал, который будет состоять из игровых новелл о трех бойцах. Речь идет о маленьких эпизодах фронтовой жизни. Мы уже сняли три серии, рабочее название «Блиндаж». Сейчас будем их распространять.

Мы — это студия «Вавилон-13», команда единомышленников. Автор сценария — молодой поэт и сценарист Валерий Пузик. Он полгода воевал в ДУК Правого сектора, в Песках. Актер Дима Тубольцев тоже воевал в ДУКу. Хотим привлечь людей, которые являются непрофессиональными авторами, но которым есть что рассказать. Стилистика советских фильмов о войне нам не подходит.

— Притча во языцах, украинские телесериалы — так и остаются на уровне разговоров и пожеланий?

— Отечественные производители снимали телесериалы для россиян, достигнув немалых производственных объемов. В связи с войной ситуация изменилась. Хотя от денег отказаться трудно.

Сейчас пытаются делать телесериалы, которые бы соответствовали уже современным событиям в Украине. Но параллельно еще снимают универсальные версии, которые можно продать в Россию, Беларусь, Казахстан, Прибалтику. Но уже на шару не «прокатишь». Надо погружаться в различные аспекты украинской действительности — социальные, психологические. Попытки такие есть.

На «1 + 1» снимают сериал и, кажется, два игровых фильма по сценариям Андрея Кокотюхи. Снимается сериал по «Черному ворону» Шкляра, хотя подробностей не знаю. Стоит вспомнить сериал «Гвардия», который так или иначе, стал первой попыткой осмысления Майдана.

Есть и отрицательные образцы, как тот же сериал «Не зарекайся» производства телеканала «Украина». Это халтура.

— Где украинские режиссеры берут деньги на свои проекты? Назовите главный источник?

— Сегодня самый мощный игрок в плане денег — это государство. В частности, Министерство культуры. Если ты хочешь сделать творческий украинский фильм, а не что-нибудь для продажи в Россию, то Минкульт — твой адресат.

Молодые авторы, например, берут за рубежом какие то гранты. Диаспора тоже помогает, хотя она уже потеряла амбиции кинематографические, которые были в 90-е годы, когда финансировали фильмы о Бандере и так далее. Теперь они финансируют не игровое кино, а какое-то патриотически документальное, пропагандистское.

До сих пор у нас очень мощный игрок Россия, которая заинтересована в украинском кинорынке.

— Нынешний министр культуры профессиональный актер. Это как-то способствует развитию кино?

— Евгений Нищук — наш человек. Он является частью культурного процесса в Украине. Это принципиальный момент. Но сказать, что его предшественник Вячеслав Кириленко был врагом кино, тоже нельзя. Вопрос не в личностях. Главное — изменения в законодательство.

Кино следует отделить вообще от Министерства культуры. Соответствующий закон уже был принят в первом чтении. Все рассчитывали, что в следующем году все будет «играть» по другим правилам. Надеялись, что будут финансироваться не просто отдельные проекты, а делаться определенные инвестиции в кинопроизводство.

— В современном украинском кино существует конфликт поколений?

— К сожалению,  такие моменты являются водоразделами. Группа молодых режиссеров, которые год назад только закончили институт, образовали группу «СУК» — современное украинское кино. Занимаются производством коротких метров, прокатывают их. В плане стратегии, энергии, решительности — молодцы.

Но эта энергия, к сожалению, во многих случаях питается мировоззрением провинциального сноба, который пытается подражать образцам большого искусства. Мол, я посмотрел фильм Ларса фон Триера (датский кинорежиссер, — ред.) И понял, что я должен сделать что-то подобное. Мол, я-тут, а фон Триер — там. А вы все ничего не понимаете. Ну, это я упрощаю до анекдота, но… Это такая форма неполноценности.

— А старые режиссеры вписываются в новые реалии?

— У нас есть Роман Балаян, Кира Муратова, Виктор Гресь. Но они играют, скорее, политическую роль. Могут способствовать определенному продвижению каких-то законодательных инициатив, проектов. Не могу сказать, что они являются создателями нового украинского кино.

Очень изменился состав людей, которые сегодня работают в киноиндустрии. Они другого уже мышления, мировоззрения. Со старшим поколением они просто уже не понимают друг друга.

— Есть в Украине современная актерская школа?

— Талантливые актеры в Украине есть. Другое дело, что для них очень важна практика. Потому что театральный опыт совершенно не пригоден для кино. В театре ты создаешь ситуацию, которая должна быть максимально комфортной для твоей действия. А в кино ты, скажем, оказываешься с голой жопой посреди пустыни. Ты не понимаешь, откуда тебя снимают. Тебя подгоняют, ибо вот уже солнце заходит. Это — максимальный экстрим. Поэтому только практикой набивается рука, понимание.

— Что планируете делать, кроме «Блиндаж»?

— Сейчас работаем над фильмом по пьесе Павла Арье (украинский драматург, — ред) «В начале и конце времен». Полнометражный фильм будет называться «Брама».

Вот, езжу, выбираю натуру. Это история о семье чернобыльских самоселов. Лента в известной степени фантазийная, но и социальная тоже. Очень хорошая драматургия, тексты, образы.

Арье живет в основном в Германии. Там он преподает, несмотря на это очень актуален украинский автор. В фильме будет играть Ирма Витовская, львовский актер Ярослав Федорчук из театра им. Леся Курбаса, Виталина Библив. Будем снимать на реальном хуторе в чернобыльской зоне, на границе с Беларусью.

Половину денег дает государство. Оставшиеся 50% вынуждены выгребать правдами и неправдами. Уже выгребаем.

— Нынешняя украинская власть понимает, что кино до сих пор является «важнейшим из всех искусств»?

— К сожалению, процесс принятия закона о кинематографе в Верховном Совете затормозился. Но все равно его продавят. Ситуация требует.

Потенции в украинском кино есть. Но тут такой момент… Кино опирается на зрителя. Зритель приходит и финансирует. В нашем случае зритель не может себе этого позволить. Люди в Украине пока бедные. И что с этим делать? Вопрос не к кинематографистам.

Павло Вольвач