Украинский криминалитет или Россия: кто убил журналиста Павла Шеремета

— Когда погиб человек, нужно выразить сочувствие и сострадание. В любом случае, потеря жизни — это ужасно. В данном случае произошло убийство.

С Павлом я был знаком поверхностно. Мы где-то пересекались: на эфирах, презентациях и других акциях. Мы не были друзьями, но все равно, когда вдруг слышишь, что убивают хорошего знакомого — это ощущение тяжелого состояния.

Теперь о том, что произошло. Мы с уверенностью можем сказать, что это — абсолютное и безусловное убийство. Вариантов, что это случайность — нет. Судя по той информации, которая поступала последние время, это было целенаправленное убийство. Шеремет постоянно ездил на этом автомобиле, это был его обычный график. И предполагать, что в этой машине могла оказаться Алена Притула, невозможно. Тем более, появилась информация, что в последнее время за Притулой следили. И те, кто взрывали, хорошо знали, кто будет ехать.

Убийство совершалось демонстративно, нагло, в самом центре Киева. Вероятнее всего, через дистанционное управление. Это сделали не так, как с моим отцом Вячеславом Черноволом, когда на дорогу подставляли КамАЗ и пытались долго и нудно убедить, что это была авария. А здесь, скорее всего, взрыв готовили профессионалы.

— Кому и зачем нужно было убивать белорусского журналиста в Киеве?

— Некоторые выстраивают аналогии с убийством Бузины. Я бы не делал этого. Бузина был очень пророссийским, антиукраинским журналистом. Там основные версии: либо убийство со стороны неадекватных националистически настроенных людей (а такие есть), ультрарадикальных — или умышленная спецоперация. Чтобы доказать, что вот — убили человека, который ненавидел Украину. Ответственность можно переложить на какие-то украинские батальоны.

В случае с Шереметом — абсолютно противоположная ситуация. Он очень симпатизировал Украине и делал єто демонстративно, показательно. Пробовали несколько раз раскручивать то, что он работал на радио «Вести». Но хоть там на руководящих должностях могли быть абсолютные украинофобы, но в самом эфире это не слишком отражалось. На этом радио работал и Шеремет, и Калныньш, но у них были очень спокойные, взвешенные материалы. То есть это не отражалось на самом образе радио. Поэтому я не думаю, что это сыграло роль.

Если это убийство по профессиональным мотивам, то я думаю — что оно связано с его работой в «Украинской правде». Это могло быть сигналом всем журналистам, которые занимаются серьезными расследованиями. Полностью отбрасываю мысль, что с ним расправились, используя его российское происхождения. Мол, речь идет об антироссийских настроениях. Разумеется, нет.

— Ваша версия трагического происшествия?

— Их есть две. Возможно, она выглядит не очень убедительно, но она на самом деле реалистична. Это — русский след. Речь идет о дестабилизации ситуации, создании в Украине атмосферы страха, неуверенности, внутренней вражды, взаимоподозрений и тому подобного. Это очень активно отрабатывается Россией. Умышленное убийство журналиста — это стремление сыграть на дестабилизацию в стране. Тем более, убили человека, который для России является не чужим и достаточно важным.

Шеремет ушел с российского телевидения, когда там жестко начали закручивать гайки, он резко высказывался против Лукашенко, Путина. Он достаточно четко озвучивал свою позицию. Поэтому я эту версию бы не исключал.

В таких случаях обычно жертву выбирают почти по принципу «пальцем в небо». Выбрали того, о ком будет много сказано. И при всем, уничтожили человека, который лично не нравится, у которому есть персональные претензии. Если эта версия правдива, ее очень сложно будет доказать. Потому что российские спецслужбы внедряют сюда свою агентуру. У них это называется — отработать объект. Человека отслеживают, создают четкую фиксацию, совершают преступление и уезжают. Это делается не руками местных манкуртов, а заезжими людьми.

— А другая версия?

— Она тоже вполне реалистична. Я связываю ее с журналистскими разоблачениями Шеремета в «Украинской правде». В частности, с последним коррупционным скандалом, связанным с Одесским припортовым заводом, и с другими резонансными расследованиями. Я этой версии не исключаю.

— Тарас, Украина возвращается в криминальные 90-е годы?

— Это не повтор 90-х. Можно говорить об определенном реванше криминалитета, какой-то политической группы. Нечто подобное мы можем получить сегодня в Украине. Мафиозные У нас репортеры уже не одну мафиозную группу разоблачали, но до сих пор это им сходило как-то  с рук, ограничивались угрозами.

Сейчас вспомнили последние резонансные публикации Шеремета. Кто знает, возможно, эти предположения имеют под собой определенную почву. Но в таком случае нужно понимать механизм таких событий. Политикам, которые могут иметь к этому отношение, на самом деле сообщают об убийстве уже постфактум. Просто для того, чтобы они прикрывали это убийство.

Нужно искать в бизнес-крыле этих мафиозных объединений, а не среди политиков. Кто из них мог быть более заинтересован, и кто из них мог сыграть ключевую роль. На самом деле решение принимали люди, которым наплевать — кто такой Шеремет. Они не думают и ничего, кроме радио «Шансон», не слушают. Совершая убийство, такие люди просто ставят в известность политическое крыло. Что вот, мы его убрали, а ваше дело закрыть все так, чтобы нам за это ничего не было.

— Эпохи Кучмы закончилась убийством журналиста Георгия Гонгадзе. Аналогия напрашивается сама собой.

— Понимаете, убийство Гонгадзе было исключением из ряда других. Это не была персональная месть. Его использовали как размен. Там же не Георгия Гонгадзе должны были убивать. Настолько я понимаю, убрать планировали другого журналиста — Олега Ельцова. Он вовремя получил об этом информацию и покинул страну. И благодаря этому выжил. А Гонгадзе был избран как человек, у которого была наработка по фонотеке Кучмы (в кабинете тогдашнего президента Кучмы велись записи всех его разговоров, — ред.). И под эти записи было совершено политическое убийство.

Мне кажется, что в деле Гонгадзе пахло чисто политическими разборками. В российском понимании Леонид Кучма заигрался и начал тянуть Украину в НАТО. И последовало предупреждение: а ты увидишь, чем это все закончится. А дальше включился механизм через пятых лиц, которые даже не догадывались, кто ими манипулирует, а что ниточки тянутся из России.

Вполне вероятно, что в убийстве Павла Шеремета тоже есть российский след.

— Эта смерть напугает журналистское сообщество, возмутит общество? Или мы уже привыкли к смертям и в АТО, и в Небесной сотне?

— Для общества Шеремет — лишь одна из трагических жертв. Да, теперь о нем больше узнают, но общество находится в состоянии шока от постоянного стресса, от жертв на Донбассе. Конечно, некоторые политики на этом попытаются спекулировать буквально с сегодняшнего дня. Но это уже будет вторичный фактор.

А вот для журналистского сообщества это очень серьезно. Это значит, что никто из нас не защищен и любого, кто на слуху, могут убить. Просто ты — заметная фигура и тебя убивают, чтобы дестабилизировать ситуацию в стране. И это ужасно.

Если по свежим следам не удастся найти первого виновника, раскрыть это дело будет невероятно сложно. Понимаете, такое убийство готовится заранее. Это не значит, что вышел на улицу дурак и начал стрелять, потом спрятался. Но осталась куча свидетелей, которые все видели. Здесь все по-другому. И если дело не расследуют, то у криминалитета может появиться желание и дальше расправляться с теми, кто им мешает. Это может серьезно повлиять на состояние свободы слова в Украине.

В конце-концов, криминалитет может взять реванш не только по отношению к журналистам, но и по отношению к следователям, юристам, судьям, которые окажутся честными. Этот момент самый тревожный.

— На фоне сложных процессов, которые сейчас происходят у нас, Украина может криминализироваться?

— Криминалитет сейчас не является уже таким сильным, как раньше. Происходит другая вещь — фактор обратного оттеснения. Начался жесткий прессинг криминализированных структур. Можно, конечно, много критиковать антикоррупционную кампанию, но результаты есть. Начались аресты, расследования, людей, по крайней мере, отстранили от «кормушек». Понятно, что у них появился стимул нанести ответный удар. Журналисты-расследователи могут быть одними из первых, кто пострадает от этого.

— Это дело будет расследовано? И помогут ли нам в этом, скажем, спецслужбы других стран?

— Я не думаю, что это дело будет просто расследовать. Если только убийца где-то не засветился. Мы же не знаем всех обстоятельств. Ведь были заявления Алены Притулы о том — что за ней следят. Если на эти заявления отреагировали, то могли организовать параллельное наблюдение. Возможно, есть какие-то материалы с видеокамер. Если есть какая-то доказательная база, то расследование нормально пройдет. А если ее нет, убийцы малоразговорчивы, а заказчиков нет — боюсь, что это дело почти невозможно будет расследовать.

Людмила Микитюк, Алена Гулай