Матиос: Государственное бюро военной юстиции — правовой буфер между миротворческим контингентом и населением бывшего ОРДЛО

О важности и недостатках Закона о деоккупации, о необходимости создания нового государственного органа — Государственного бюро военной юстиции, а также о необходимости формирования военных судов рассказал заместитель генерального прокурора — главный военный прокурор Анатолий Матиос, пишет ЮГ.

– Господин Анатолий, какие задачи решает Закон о деоккупации? Как меняет правовое поле?

– На юридическом языке с 24.02.2018 г. это Закон Украины «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях». Таково окончательное название законопроекта, который для удобства называли «Законом о деоккупации». С момента его голосования в окончательной редакции «с голоса» нардепа Винника и до опубликования этот Закон не видел и не читал никто из тех, кто должен его выполнять и жить по нему! Это не слишком похоже на правовое государство. Осуществлять право неправовыми методами – это беспредел. Вся страна не может жить по законам «с голоса» так называемых корифеев законотворческой мысли, таких как Винник или еще более образованный Лозовой, который фактически уже похоронил правоохранительную систему государства и сравнительно целостную систему УПК Украины.

Закон про деоккупации создал новую, несколько гибридную, учитывая имплементацию отдельных положений других законов, правовую основу для решения не во время военного положения силами и средствами Вооруженных сил Украины и других вооруженных формирований (МВД, Национальная полиция, СБУ и другие органы государственной власти), задач по сдерживанию вражеской агрессии, а в будущем, в случае внесения соответствующих изменений – восстановления территориальной целостности Украины в пределах международно признанной границы.

Следует признать, что Парламент в тексте Закона (а не, как ранее, постановления) называл уже 4 года очевидные вещи своими именами (Российскую Федерацию – агрессором; квазиорганы «ДНР» и «ЛНР» – оккупационной администрацией РФ). Кроме того, Закон закладывает правовую основу для дальнейшего сбора государством информации и доказательств для привлечения РФ к ответственности по принципам и нормам международного права за гибридные формы фактической войны. Необходимость принятия этого закона с популистскими законодателями давно перезрела, но лучше поздно, чем никогда.

С другой стороны, вспоминается аксиома: «Пустые головы – это мастерские дьявола». Особенно если они вовлечены в создание правового поля, которое решает вопросы войны, мира и жизни пострадавших от геополитических баталий людей!

К сожалению, этот Закон дает ответы только на часть проблем, которые породила гибридная агрессия Российской Федерации. Определенные и не второстепенные положения этого Закона на практике будут давать множество поводов для непонимания и неприятия порядка их применения со стороны населения Донецкой и Луганской областей, особенно объема прав, полномочий и обязанностей привлеченных для сдерживания вражеской агрессии людей. Риторическим остается вопрос о том, кто будет следить за соблюдением законодательства этими Объединенными вооруженными силами, которые получили не совсем конституционные полномочия на неопределенной на данный момент территории? Также довольно размытыми и вряд ли простыми для восприятия населением оккупированных территорий видятся будущие полномочия иностранного миротворческого контингента с мандатом ООН.

Поэтому вынужден констатировать, что практическое применение этого Закона стопроцентно создаст новое минное поле правовых проблем!

Именно из-за этого мы неоднократно обращали внимание всех причастных на эти проблемы и предлагали, чтобы Законом было закреплено право военной прокуратуры осуществлять в полном объеме надзор за соблюдением и применением законов в воинских формированиях (хотя бы временно, на период как АТО, так и действия Закона о деоккупации). Однако, к сожалению, политики нас не услышали.

– Как Вы считаете, будет ли иметь Закон юридические последствия для людей, которые проживают в прилегающих к оккупированным и на оккупированных территориях?

– Здесь еще большая юридическая дилемма. На первый взгляд кажется, что Закон дает надежду и юридические последствия для граждан, которые проживают на оккупированных и прилегающих к ним территориях. Ст. 5 Закона гласит, что органы государственной власти и их должностные лица для обеспечения государственного суверенитета Украины на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях принимают меры для защиты прав и свобод гражданского населения. Однако на данный момент обеспечить эту норму на практике возможно, а Конституцию Украины для населения квазиОДЛО относительно прав и их гарантий никто не отменял, поэтому дополнительно констатировать очевидные вещи в Законе о деоккупации кажется по меньшей мере странным.

В то же время ст. 6 дает такой перечень: защита основополагающих политических и гражданских прав и свобод человека; принятие мер для освобождения Российской Федерацией, оккупационной администрацией Российской Федерации всех незаконно задержанных, удерживаемых граждан Украины; содействие обеспечению восстановления нарушенных материальных прав; оказание правовой и гуманитарной помощи, в том числе с привлечением международной помощи; обеспечение доступа к учебным заведениям и средствам массовой информации Украины.

Также Закон констатирует, что Украина не несет ответственности за незаконные действия Российской Федерации или ее оккупационной администрации; именно Российская Федерация как государство-оккупант несет ответственность за нарушение прав гражданского населения; за физическими и юридическими лицами сохраняется право собственности, иные вещные права на имущество, находящееся на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях.

Закон фиксирует тот факт, что деятельность вооруженных формирований Российской Федерации и оккупационной администрации, которая противоречит нормам международного права, является незаконной, а любой выданный в связи с такой деятельностью акт является недействительным и не имеет никаких правовых последствий, кроме документов, подтверждающих факт рождения или смерти лица.

Тем самым определена ответственность Российской Федерации за нарушение прав и свобод человека и гражданина, созданы юридические основания для возврата в будущем физическим и юридическим лицам имущества, которое незаконно у них отобрали. По мнению законодателя, именно эти положения в будущем будут основой для защиты гражданами своих прав в национальных и международных судах.

Однако должен отметить, что нельзя заставить людей любить и молиться так и тем Богам, как кому-то хочется. Я так говорю, учитывая феерический (часто «с голоса») опыт государственного строительства и законотворчества значительного количества избранников под куполом ВР.

Из-за декларативного характера Закона только время и жизнь покажет, насколько эффективной будет деятельность органов государственной власти по реализации его положений, прежде всего по защите прав и свобод человека.

– По каким статьям УК, на Ваш взгляд, должны квалифицироваться деяния сепаратистов, военнослужащих РФ, которые участвуют в вооруженной агрессии против Украины (учитывая нормы закона о деоккупации), ведь сейчас указанным лицам инкриминируют причастность к терроризму?

– Извините! Но если что-то похоже на дерьмо и пахнет как дерьмо, то оно и является этим дерьмом! Так же с терроризмом и террористами!

Соседняя страна (включая контролируемые ею парамилитарные образования) названа государством-агрессором. Отмечается, что вооруженная агрессия началась с необъявленных и скрытых вторжений на территорию Украины подразделений вооруженных сил и силовых ведомств Российской Федерации, а также путем организации и поддержки террористической деятельности.

Именно этот Закон в очередной раз подтвердил правильность правовой позиции следователей и прокуроров военных прокуратур, СБУ и Нацполиции, которые квалифицировали и квалифицируют противоправные действия членов парамилитарных образований, в зависимости от обстоятельств совершения ими преступлений, по следующим статьям УК Украины: ст. 110 (посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины), ст. 111 (государственная измена), ст. 258 (террористический акт), ст. 258-3 (создание террористической группы или террористической организации), ст. 437 (планирование, подготовка, развязывание и ведение агрессивной войны), а также некоторым другим статям, в зависимости от характера совершенных действий, субъекта, направленности преступного умысла, цели, последствий и т. п. Приговоры украинских судов это прямо подтвердили.

– Если говорить о коллаборации, по Вашему мнению, из чего нужно исходить? Что послужит доказательством?

– Действующий Уголовный кодекс Украины не содержит норм, которые бы прямо или косвенно предусматривали уголовную ответственность за коллаборационизм. Этого также не предусматривает принятый Закон. Это отсроченная проблема правовой оценки умышленного или вынужденного поведения многомиллионного населения квазиОРДЛО.

В комитетах Рады сейчас находится несколько достаточно контраверсионных, с правовой позиции, законопроектов, которыми предлагается установить уголовную ответственность за коллаборационизм. Однако и здесь закладывается непростая юридическая коллизия, которая не имеет ничего общего с реальной жизнью. Сплошная политика. Даже не юристу понятно, что ответственность за коллаборацию будет наступать только за противоправные действия, которые были совершены после вступления в силу такой нормой Уголовного кодекса Украины. Этот закон не будет иметь обратного действия.

Вы знаете, я интересовался вопросом наказания коллаборации французами после Второй мировой войны. Очень показательные и пронзительные по трагизму примеры… Долго и с грустью можно пересказывать! Мне запомнились слова одного из командиров маки (французских партизан). Он был этаким добровольным, абсолютно искренним и патриотичным инквизитором в отношении коллаборационистов, в частности вишистов. Через много лет он написал: «Мы видели их лица и не видели сердца, много несправедливого натворили…»

Поэтому, имея несовершенное юридическое право будущего победителя, нам именно сейчас нужно научиться смотреть в сердца, а потом в лица всех украинцев… Чтобы не натворить вечной несправедливости.

– В соответствии со ст. 8 Закона, прокуратура получает неприсущие ей функции. По мнению некоторых юристов, это противоречит Конституции. Как Вы считаете, можно ли новый статус военной прокуратуры совместить с тем, что она входит в систему правосудия?

– В ст. 8 Закона указано, что для обеспечения национальной безопасности и обороны, отпора и сдерживания вооруженной агрессии Российской Федерации в Донецкой и Луганской областях Генеральным штабом Вооруженных сил Украины по согласованию с соответствующими руководителями привлекаются и используются силы и средства (личный состав и специалисты отдельных подразделений), в том числе военной прокуратуры.

В общем, ничего нового не произошло. В очередной раз было отмечено, что военные прокуроры работают и выполняют задачи в непосредственной близости к линии разграничения, в том числе как военнослужащие.

Офицеры военной прокуратуры руководствуются Законом Украины «О прокуратуре» и проходят военную службу в соответствии с Законом Украины «О воинской повинности и военной службе» и другими законами, которыми устанавливаются правовые и социальные гарантии, пенсионное, медицинское и другие виды обеспечения, предусмотренные для офицерского состава ВСУ.

Для непосвященных могу сказать, что Военная прокуратура сейчас, как конь, которого одолжили. Считается, что он никогда не устанет. По разным причинам для государства мы за 3,5 года с момента создания стали тем конем, который не устает! Однако и нам, и всему обществу нужно четкое направление, а не адрес на GPS, который врет или «гуляет», как компас от влияния магнита. Правовое регулирование нашей жизни «с голоса» отдельных законотворцев точно этому не способствует.

– Продолжая этот вопрос, как бы Вы сейчас могли определить собственный статус?

– Статус пока неутомимого коня, на которого неустанно грузят как свой, так и чужой груз! Так мне иногда говорят. Однако у меня другое мнение. Особенно когда чужой GPS показывает не тот путь. Если серьезно, то статус заместителя генерального прокурора – главного военного прокурора определяю не я, а Конституция Украины, Законы Украины «О прокуратуре», «О воинской обязанности и военной службе», УПК Украины и ряд других законов.

Закон, который мы обсуждаем, не определяет никаких особенностей для главного военного прокурора или для военной прокуратуры, а лишь нормирует правовой статус военнослужащих, которые могут привлекаться к выполнению своих непосредственных, определенных законом обязанностей прокурора.

– Нужно ли в Украине создавать (обновлять) военные суды?

– Мы должны к этому прийти. Желательно поскорее! Однако необходимо прийти именно через комплексное решение о создании системы, а не бессмысленное строительство крыши без залитого фундамента дома. Вы не первый, кто об этом спрашивает. Обычно я привожу пример Израиля, где функционируют и военные суды, и военная прокуратура, и военная адвокатура за средства государства для военных, совершивших правонарушения.

Таковы украинские реалии, что военные часто не воспринимают гражданских. Чем дальше, тем больше. В государстве сложилась ситуация, когда тот, кто прошел войну или участвовал в АТО, считают себя более способными с большим правом требовать быстрых изменений. Эти изменения они видят преимущественно как прямые, радикальные, простые, а иногда очень примитивные и опасные, учитывая права, вещи и поступки.

Это большая проблема, которая не имеет простого решения. Даже военные суды не являются решением. Гражданские следователи, прокуроры и судьи не могут объективно дать оценку противоправным действиям военных, которые по тем или иным причинам совершили правонарушение. Должен констатировать, что государство пока не смогло и не пытается комплексно решить, опекаться ли судьбой военнослужащих с благодарностью за службу и отданную жизнь по принципу «от призыва и до обелиска». Мы сейчас вынуждены делать это сами, даже с тем скудным набором правовых инструментов, которые оставил нам законодатель.

Поэтому именно через вашу газету прошу все правовое сообщество оглянуться вокруг и помочь. В стране сформировался мощный, преимущественно радикальный и во многом справедливо недовольный беспомощностью и безразличием государства, кластер общества из числа демобилизованных военных после АТО (около 400 тыс. лиц) и почти 400 тыс. действующих под присягой военных, которые защищают каждого из нас. Этот в определенной степени пассионарный контингент нуждается, прежде всего, в защите своих прав, справедливом и объективном надзоре за соблюдением ими законов государства именно ради общества, которому необходимы спокойствие и надежда, а не очередные потрясения с оружием в руках, добытым или вывезенным из АТО.

Именно поэтому я прошу, ходатайствую, призываю всех неравнодушных, особенно законодательное сообщество, и настаиваю перед законодателем, что по аналогу к принципу НАБУ нужно безотлагательно создать Государственное бюро военной юстиции (далее – ГБВЮ).

Я назову главные для этого причины: стагнация мирного урегулирования агрессии на Востоке, боевые действия, которые продолжаются уже почти 4 года, и отсутствие военного пути решения проблемы; неприятие военными расследования военных преступлений гражданским ГБР; необходимость принятия законодательного решения о пребывании на территории ОРДЛО миротворческой миссии, в том числе с участием украинских правоохранителей; потребность в заполнении вакуума правового регулирования, а также проведении фильтрационных мероприятий с последующим расследованием преступлений против мира, безопасности человечества и международного правопорядка, совершенных парамилитарными формированиями и отдельными представителями оккупационных администраций. Этот перечень причин, обосновывающих необходимость неотложного создания ГБВЮ, не является исчерпывающим.

По моему мнению, основу личного состава Государственного бюро военной юстиции должны составить бывшие следователи военной прокуратуры, личный состав нынешней Военной службы правопорядка, который не принимал прямого участия в боевых действиях в зоне АТО, военные инспекторы и офицеры по особым поручениям, которые будут заниматься вопросами соблюдения правовых и социальных гарантий всех военнослужащих. Всего это будет примерно 4500 человек.

В число полномочий Государственного бюро военной юстиции нужно включить расследования военных и связанных с ними преступлений; преступлений, совершенных против военнослужащих; преступлений, совершенных в районе проведения боевых действий; отдельных преступлений против мира, безопасности человечества и международного правопорядка; осуществление контроля за соблюдением законодательства в деятельности военных формирований; представительство интересов военнослужащих в судах в качестве третьего лица; представительство и защиту в судах прав и интересов военнослужащих, которые привлечены к участию в ведении боевых действий и не имеют возможности обратиться за оказанием юридической помощи.

Кроме того, стоит упомянуть о миротворческом контингенте (далее – МК), который должен появиться на территории нашего суверенного государства в центре Европы. Никто не хочет говорить о том, что деятельность МК хотя и регламентируется мандатом ООН, но их пребывание и деятельность на территории Украины будет подчиняться исключительно законам страны, которая направила контингент.

Следовательно, если будут привлечены 5-10 стран, то на территории Донецкой и Луганской областей будет представлено несколько контингентов, которые будут действовать по своему законодательству. Это касается вопроса привлечения к ответственности за те или иные поступки и преступления представителей МК, которые не будут (подчеркиваю – не будут!) подпадать под квалификацию по украинскому законодательству. Ни один представитель правоохранительного органа Украины не сможет и не будет иметь права это задокументировать по украинским законам.

Еще раз подчеркиваю, расследование будет осуществляться по законодательству страны, которая направила тот или иной МК. Таких военных, вероятно, будет 30-35 тыс. лиц, которые должны делать право на территории суверенного государства. Возникает закономерный вопрос, почему именно так и как это будет корреспондироваться с ментальностью украинского населения, которое уже 4 года находится в оккупации квазиОРДЛО?

Что обеспечит такой алгоритм? Деэскалацию, локализацию или замораживание этого конфликта? По моему глубокому убеждению, учитывая ментальность региона, решить все эти проблемные вопросы будет невозможно, поскольку я не знаю ни одного случая окончательно удачного МК.

Именно поэтому Государственное бюро военной юстиции должно быть создано, в том числе как буфер и своеобразный фильтр для расследования преступлений, совершенных военнослужащими, отдельными представителями населения и участниками парамилитарных образований, с предоставлением Бюро частичного статуса вспомогательного контингента для МК.

Как свидетельствует опыт многих стран, не всегда военные МК могут найти общий язык с местным населением. Такие конфликты были, есть и будут, поскольку никогда нельзя исключать человеческий фактор неприятия иностранца, который будет осуществлять право на бесправной территории, в частности квазиОРДЛО.

Если кратко, то целью создания ГБВЮ является правовое регулирование, контроль (надзор) над военными формированиями и привлечение личного состава этого органа к практическому исследованию (расследованию) событий 2014-2018 гг. на Востоке Украины, а также объективной оценки причастности/непричастности участников вооруженных формирований Российской Федерации и оккупационной администрации к совершению тяжких, особо тяжких преступлений на территории Донецкой и Луганской областей.

Государственное бюро расследований, в сферу полномочий которого по 20.11.2017 г. вошло расследование военных преступлений, которое будет комплектоваться следователями, имеющими статус государственного служащего, однозначно, не способно и не сможет решить вышеуказанные очень сложные вопросы.

Именно поэтому я отстаиваю одновременное создание военных судов, Государственного бюро военной юстиции и введение института военных адвокатов, услуги которых должно и обязано оплачивать государство во всех случаях привлечения к уголовной ответственности тех, кто защищает государство.

Каких-либо дополнительных расходов государственного бюджета в случае создания ГБВЮ и введения института адвокатов для военных совсем (подчеркиваю – совсем!) не нужно. Законопроект разработан Главной военной прокуратурой. Он готов. Осталось убедить всех причастных принять такое решение.

Поэтому приглашаю юристов к дискуссии и прошу поддержки, а также надеюсь, что законодатели «с голоса» читают не только собственный смартфон и бульварную прессу, а именно благодаря этой статье смогут постичь глубину назревающей проблемы и необходимость ее безотлагательного решения. Ради мира! Ради спокойствия в государстве!

Кстати, всем коллегам юристам рекомендую пересмотреть два фильма именно на эту тему: «Несколько хороших парней» (с Николсоном, Мур и Крузом в главных ролях) и «Правило боя» с Томми Ли Джонсом и Сэмюэлем Л. Джексоном). Ведь в этих лентах есть все аргументы для создания у нас военного суда!