Игорь Мирошниченко об идеологическом мейнстриме, блокаде и компромиссе — видео

Что именно должен сделать парламент для установления адекватных отношений с оккупированными территориями и почему нельзя считать себя украинцем без знания языка, рассказал гость Politeka Online народный депутат VII созыва, депутат Киевсовета от Всеукраинского объединения «Свобода» Игорь Мирошниченко.

— Вы достаточно резкий человек. С одной стороны, это неплохо для политика, с другой – возникает немало вопросов. Вас резким сделала политика или вы такой от рождения?

В парламенте VII созыва, где я работал всего два года, все мои якобы одиозные поступки, по выражению прессы, были следствием того, что мои законодательные инициативы, законотворческая деятельность не имели результата. Потому что мы находились в жесткой оппозиции, большинство наших законодательных инициатив даже не рассматривались в парламенте до того, как произошла Революция Достоинства.

После Революции снова конъюнктура была не в пользу украинских националистов. Поэтому некоторые мои поступки были следствием или отчаяния, или понимания того, что полномочий депутата недостаточно, чтобы все-таки изменить эту страну. Изменить так, как мечтали об этом на Евромайдане, как мечтали сотни поколений украинцев.

— Будучи депутатом VII созыва от партии «Свобода», вы действительно влияли на власть. Почему ваша тогдашняя оппозиция выглядит жестче, чем сегодняшняя?

— Дело в том, что Всеукраинское объединение «Свобода» состоит из людей, которые объединились по принципам и идеям. Это единственная идеологическая политсила. Об этом говорю с уверенностью, я в политике десять лет. И не потому, что я ее представляю. А потому, что я видел, как эти люди работают в парламенте. Мы там, где могли изменить законодательство, брали решительностью и последовательностью. С нами невозможно было договориться, как сегодня, например, власть договаривается с другими политическими силами.

Нас боялись, потому что понимали, что, например, вопрос о языке был принципиальным для нас, и «Свобода» не сдавалась. Меня раздражает одноразовый запрет Парубия (на котором он пропиарился) говорить депутатам в сессионном зале на русском. Ведь это законодательная норма, которая должна действовать в парламенте с первого дня его работы. А нынешний председатель ВР вспомнил об этом через 1,5-2 года работы парламента и только на один день.

Вот в этом разница между «Свободой» и теми демолиберальными депутатами, политсилами, которые представлены в нынешнем парламенте. У них нет принципиальности. Все наигранно на камеру.

Радикальная партия на сегодняшний лень в парламенте декларирует Программу защиты украинцев. Программу, которую «Свобода» писала на протяжении 25-ти лет. Мы от нее не отходили, а только модернизировали, совершенствовали. А в 2014 году это наконец стало мейнстримом. До того нас критиковали, говорили, что никогда наша программа не найдет понимания в сердцах и умах украинцев. Искренне хочу, чтобы Радикальная партия воплотила нашу программу в жизнь. В частности, те тезисы, которые говорит Игорь Мосийчук – экономический национализм. Ведь все наши цели были подкреплены законодательными инициативами.

— Почему «Свобода» все-таки не попала в парламент после Евромайдана?

— Потому что, во-первых, политические силы идеологического толка нынешнему парламенту не нужны. С ними невозможно договориться. Поэтому эта власть, в частности президент Петр Порошенко, сделала все, чтобы не допустить «Свободу» в парламент.

Во-вторых, наша идеология после Революции Достоинства стала мейнстримом. А мы менее всего думали о том, как нашу идеологию конвертировать в голоса избирателей. Пока все занимались избирательной кампанией, что продолжалось почти восемь месяцев, «Свобода» продолжала продвигать через парламент, возможно, не совсем популярные идеи, но пыталась реализовать идеи Майдана.

И когда в ходе избирательной кампании мы пришли к избирателю, оказалось, что к нему уже давно пришли популисты, которые начали призывать гораздо красивее и активнее, чем мы. Было создано несколько партий, политических проектов, которые паразитировали на наших идеях. Отмечу, что мы никогда не жалели наших идей. Главное, чтобы они не только звучали, а были реализованы.

Поэтому часть наших избирателей поддержали Радикальную партию, поверив, что красивые слова окажутся действенными. Часть – поверили демолиберальной идеологии «Самопомощи». Которая была создана искусственно, мы видим, как она сейчас в парламенте распадается. Нет и десяти человек, которые бы придерживались общей позиции по тем или иным мировоззренческим вещам. Остальные поверили национал-патриотическим силам, которые не попали вместе со «Свободой» в парламент.

Если все эти голоса собрать воедино, окажется, что их значительно больше, чем было в 2012 году. И это успех. Сегодня вся Украина говорит и здоровается «Слава Украине! Героям слава!», осознавая насколько это важно, зная наших героев. Мы научили украинцев любить страну. К сожалению, люди решили, что страну могут изменить уголовно-олигархические кланы, которые и сегодня контролируют подавляющее большинство парламента, и президент-олигарх. Однако они этого никогда не сделают.

Пока украинцы не будут хозяевами своей земли, к сожалению, и сегодня это постепенно доходит до граждан, до тех пор у нас не будет украинского государства.

— Вы, как националист, кого считаете настоящим украинцем? Какие критерии патриотов?

— Все очень просто – кровно-духовная общность. Настоящий украинец – это человек, который связывает свое прошлое, настоящее и будущее исключительно с Украиной. Это человек, ориентированный на национальных героев, который знает украинскую историю и делает из нее правильные выводы. Украинец – человек, который планирует жить в Украине, строить страну для следующих поколений, у него нет запасного аэродрома.

— Им может быть человек, который, например, является патриотом, не дает и не берет взяток, но говорит на русском языке?

— Нет. Без языка нет нации. Без языка не будет страны. Проблемы Украины как 25 лет де-юре независимого государства, в частности, из-за языковых разногласий. Украинцев искусственно русифицировали на протяжении многих веков. Они не всегда осознают, насколько важно вернуться к своим корням, отличаться от страны-агрессора и оккупанта, от того, кто насильно насаждал другую культуру, псевдокультуру.

Человек, который говорит: «Я украинец, но говорю на русском», – все равно что мужчина, говорящий: «Я люблю девушек, но живу с ребятами». В этом есть что-то нездоровое.

Я воспринимаю всех украинцев, даже русскоязычных, потому что из-за определенных обстоятельств так сложилась жизнь. Но не воспринимаю тех, кто говорит «неважно, на каком языке». Важно. Если русскоязычный человек осознает себя украинцем и делает минимальные усилия для изменений, он, безусловно, является украинцем. Мы с ними связываем наше будущее.

Люди, которые сегодня поддерживают московскую церковь, не осознавая, что церковь (как и русский язык является культурой Российской Федерации) является инструментом против Украины, не могут быть полноценными гражданами. На них мы не можем опираться и рассчитывать в будущем для построения независимого украинского государства.

— Как вы оцениваете решение СНБО о прекращении транспортного сообщения с ОРДЛО?

— Я, как депутат, не испытываю угрызений совести за деятельность своих депутатов-побратимов. Ведь в VII созыве, когда только-только началась война с Россией, еще до аннексии Крыма, мы все это предвидели. Гражданские конфликты, которые возникли вследствие бездействия властей на протяжении последних трех лет, не имели соответствующих законодательных инициатив, которые мы внесли: разорвать дипломатические отношения, заблокировать любые экономические связи со страной-агрессором и оккупированными территориями.

К сожалению, решение СНБО сегодня является запоздалым. В частности, оно имеет сомнительную юридическую базу и вряд ли будет выполняться. К тому же решение СНБО, учитывая, что у нас нет войны, а происходит АТО, наверное, не имеет большей силы, чем законодательные акты.

Ведь что мешает президенту, который имеет большинство в парламенте, принять это на законодательном уровне? Очевидно, есть нюансы. Потому что решение СНБО можно в ручном режиме откорректировать, контролировать транспортные потоки. Я не верю в намерения власти прекратить любые взаимоотношения с оккупированными территориями. Это подтверждено тем, что силой были разогнаны блокадники, которые препятствуют торговле на крови.

Не потому Владимир Парасюк и Семен Семенченко, к которому у меня также много вопросов, или АТОшники и добровольцы сегодня сидят на железнодорожных путях и блокируют, что хотят беспредела в Украине. Они действуют по причине бездействия власти. Возможно, Парасюк не является суперопытным депутатом и не использовал свои депутатские полномочия, но уверен, то же готовы делать миллионы украинцев. И не потому, что они – «рука Кремля», а потому, что видят, что эта украинская власть заигралась в отношениях с агрессором-оккупантом и не представляет государственные интересы.

Между прочим, Конституцией закреплено защищать интересы Украины. Когда в парламент заводят представителей Нацполиции, которых якобы избили активисты, вопреки закону, — это все равно, если бы в 2014 году Янукович с Захарченко завели в сессионный зал беркутовцев, которых избили майдановцы. Украинцы все это видят: что украинская власть в наглости воровать превзошла своих предшественников, власть в своем желании удержаться не остановится ни перед чем, даже перед силовыми сценариями.

— То есть повторяются ошибки Януковича?

— Когда были президентские выборы, мы отмечали, что Порошенко-кандидат является одним из основателей Партии регионов. Его идеология тождественна Януковичу. Умнее, но такой же олигарх, которого волнуют собственные экономические интересы, а не украинской нации. Поэтому он никогда и не мог бы стать тем, кого в нем хотели видеть украинцы. Подавляющее большинство наших граждан все это уже прекрасно осознает. Наша задача – убедить Петра Алексеевича, что пора складывать полномочия, нужно закончить лучше, чем это сделал его предшественник.

— Какой может быть компромисс между блокадниками и властью?

— Компромисс между ними может быть только один – необходимо принять в ВР закон об оккупированных территориях, ряд законопроектов о приостановлении дипломатических отношений с Россией. На сегодняшний день нужно признать, что есть оккупированные территории, мы их не контролируем. Если бы «торговля на крови», как ее называют блокадники, была невыгодна Кремлю, ее уже давно остановил бы Путин. Учитывая то, что этого не делала Москва, а сделали украинцы, можем сделать вывод, что это выгодно, в частности Ахметову, который делится своими доходами с украинской властью, зарабатывая на угле, тарифах и тому подобном.

Поэтому есть только один компромисс – принять указанные законодательные документы, чтобы раз и навсегда закрыть границы с Россией, остановить любые взаимоотношения с оккупированными территориями до тех пор, пока их не освободят, и прекратить финансировать не только террористов, но и людей, которые находятся в ОРДЛО и которых мы не контролируем. Ведь они не рассчитываются с нами за электричество и воду. То же касается и Крыма.

Да, это украинские территории, но они нам сейчас неподвластны. За все, что там происходит, согласно международным нормам, отвечает оккупант. Мы их освободим, когда у нас будет план действий по освобождению – тогда и должны будем обеспечить эти территории.