Дмитрий Добродомов о растаможке иномарок, вакханалии в медицине и правах Саакашвили (видео)

— Скажите, пожалуйста, какие у вас впечатления от первого дня работы в Верховной Раде?

— Давайте вспомним митинг, который мешал Верховной Раде провести заседание.

— Думаю, он мешал всем киевлянам.

— И всем киевлянам также. Анонсировали три тысячи участников. Сколько там на самом деле было?

— Нет, то, что я видел — было машин пятьсот. Это не мало. Дело не в количестве, дело в самой проблеме, которой уже не первый год. Я лично этим занимался и являюсь соавтором законопроекта, который должен был решить ее.

Речь идет о том, что у нас почти 70 тыс. автомобилей с иностранной регистрацией. Это те автомобили, которые должны каждые пять дней покидать территорию Украины, им разрешено здесь быть только пять дней. Почему это так? Потому что обнищавшее население не способно сегодня покупать автомобиль за $8-12 тыс. Когда в той же Польше можно приобрести автомобиль за две или три тысячи долларов. Сама процедура растаможивания докручивает все эти деньги в достаточно бедной стране, где автомобиль стал предметом роскоши, а не средством для передвижения. Это копилось годами, и дошло до того, что таких автомобилей сейчас множество.

Здесь есть две главные проблемы. Это проблема самих владельцев этих автомобилей, поскольку выезжать каждые пять дней — это трудно. Они создают огромные пробки на таможенных переходах. Соответственно, там активизировалась мелкая контрабанда для того, чтобы покрыть эти расходы. И проблема для других участников движения. Потому что эти автомобили без страховки, по сути, без владельцев. Если происходит авария, то не с кого даже спросить. Есть у нас обязательное страхование. Но не с кого взять эти деньги.

— У водителя есть права, можно же с водителя взять.

— Да. Но водитель вышел и пошел, когда понял, что убытки больше стоимости автомобиля. Выходом из этой ситуации является то, чтобы эти водители доплатили в бюджет пошлину. Но, конечно, не ту, которая сейчас действует. Это могло бы быть в пределах до 30% стоимости автомобиля. А это может составлять 600 или 800 евро. И чтобы они платили ежегодный экологический сбор. Ведь понятно, что ни о каких стандартах Евро-3,-4 или -5 у этих автомобилей речь не идет. Для автомобилей, которые разрешены для ввоза в Украину это могло быть в пределах 100-150 евро в год.

Таким образом, бюджет, во-первых, получит порядка 300 млн евро, что является немалыми средствами. А, во-вторых, мы урегулируем проблему и в дальнейшем позволяем ввоз таких автомобилей на год. Это компромиссное решение, с которым соглашаются даже сами владельцы этих автомобилей.

Но есть огромное лобби в парламенте, собственно, автодилеров, которые нам и предлагают эти самые автомобили, которые в Европе стоят несколько тысяч долларов, за несколько десятков тысяч. И на этом зарабатывают.

— А кто эти люди, кто лоббирует это?

— Их можно брать и по фамилиям. Начиная с того же Васадзе. Это люди, приближенные как к президенту, так и к его окружению. Люди, которые не первый год занимаются этим. И не первый год создают преграды для того, чтобы эти автомобили попадали на наш рынок.

— А цена авто влияет на экономику? Потому что существует мнение, что чем дешевле автомобиль, тем лучше это для экономики страны.

— В любом случае, автомобиль должен быть доступен, если такая возможность есть. Евросоюз такую возможность предлагает. У нас есть безвизовый режим, у нас есть Ассоциация с Евросоюзом. Но у нас не действуют все те правила, которые действуют в ЕС.

Почему-то в той же Польше, эти автомобили могут ездить. Они так же платят повышенный эконалог. Но это все равно выгоднее для людей среднего или ниже среднего уровня достатка. А у нас такой контраст — мы можем видеть в Киеве роскошные «Мазерати» или «Роллс-Ройс», которые мы никогда не увидим в Польше. В то же время, есть множество людей, для которых автомобиль является инструментом для работы. Не забывайте об этом. Но они не могут себе позволить обычную машину. Поэтому я считаю, что мы должны вернуться к рассмотрению этого вопроса.

Кстати, акцию объявили бессрочной. Но акция протеста — это на сегодня один из действенных методов воздействия, в том числе, и на народных депутатов.

— Кто победит, все же? Народные депутаты пойдут навстречу этим людям, которые митингуют?

— У нас уникальная ситуация. Верховная Рада — это коллегиальный орган. Кого не спросишь, депутатов из разных фракций — все за. Но голосов в зале почему-то нет.

То же касается такого резонансного вопроса, как снятие неприкосновенности. Все говорят, что они за, но это уже второй год не выставляется на конституционное голосование. Так как все понимают, что на это не хватит голосов.

— Возможно, проголосуют уже в конце, когда будут заканчивать свой срок в Верховной Раде восьмого созыва? Чтобы все это оставить уже следующим народным избранникам.

— Это один из сценариев позитива, с которым Петр Порошенко хочет идти на второй срок. У него слишком мало побед. Будет его выступление, которое мне не очень интересно. Снова слушать его обещания, которые ничего не имеют общего с реальными действиями, в принципе не интересно.

Что бы мне было интересно, как и все украинцам — это послушать, как он выполнил свою программу «Жить по-новому». Или какие результаты его предвыборной президентской программы «Двадцать-двадцать». По пунктам. Безвиз — хорошо, ставим плюс. Ассоциация с Европейским союзом — плюс также. Теперь дальше: война, борьба с коррупцией, экономика — давайте об этом говорить.

Мы уже дошли до того, что даже премьер-министр, несмотря на регламент, не нашел ни желания, ни возможности отчитаться перед парламентом, который его назначил. По сути, он является полулегитимным премьер-министром — без иммунитета, без утвержденной программы. И рассказывает еще об очередном «плане Маршалла» для выхода из кризиса. На самом деле, это не более, чем популизм. И этой тактикой они овладели очень грамотно.

— Создается впечатление, что президент придет в парламент, чтобы убедить народных депутатов голосовать за правительственные реформы. Медицинскую, пенсионную, судебную, возможно.

— Земельную, например.

— Ну, их много. И, наверное, он свои аргументы какие-то будет представлять.

— Реформы, бесспорно, нужны стране. Реформы за последние пятнадцать лет — это одни из самых главных достижений премьер-министров.

Я смотрю на подходы к реформированию, и у меня складывается впечатление, что люди, которые их предлагают, действуют по принципу «нам бы день здесь как-то просидеть и ночь продержаться». Обсуждение этих реформ не имеет ничего общего с реалистичностью их действий. Например, была проголосована образовательная реформа.

— Кстати, вы воздержались. Почему?

— Воздержался. И не только я, а все члены нашей партии «Народный контроль». Единодушно воздержались по нескольким причинам. Первое: мы на 60 или даже 70% поддерживаем те изменения, которые заложены в этой рамочной реформе, после которой должны быть приняты еще очень много законопроектов. Но она окончательно уничтожает профтехобразование. На сегодня это почти 300 тыс. детей, преимущественно из малообеспеченных семей. Это почти 100 тыс. преподавателей, финансирование которых перевели на местные бюджеты, которые даже на половину не могут с этим справиться. Я не понимаю, как мы можем развивать экономику, не готовя квалифицированные кадры.

— Есть угроза, что эти учреждения будут закрыты?

— Не только закрыты. Чтобы вы понимали, вокруг этих учреждений уже ходят люди с рулетками и измеряют их территории.

Далее о правах учащихся. Мы же понимаем, что живем в стране, где даже по данным ООН 80% людей находятся за чертой бедности. Мы снимаем бесплатный доступ к учебникам, бесплатный доступ ученикам из малообеспеченных семей к питанию. Далее — по зарплате учителям.

— Ну, обещают же втрое повысить.

— Наконец-то. Так вот, это было отвергнуто. Обещают в четыре раза, а правительство пыталось ее привязать к прожиточному минимуму, а не к минимальной зарплате. А если к минимальной зарплате, тогда она будет составлять не менее 9600 гривен. Чтобы вы понимали, правительство пыталось манипулировать и сделать 6000. Кстати, оно до сих пор не объясняет, из каких таких бюджетных поступлений они будут покрывать это. Потому что написать можно любую цифру. Будем надеяться, что эти 7% ВВП, которые заложены в этой реформе, действительно будут идти на развитие образования.

Ну и главная тема преткновения — это язык. Язык преподавания в образовательных учреждениях.

— К чему пришли?

— А я еще не знаю. На самом деле, окончательной редакции нет до сих пор. Чтобы вы понимали, во время голосования уже на колене дописывали фундаментальную вещь, которая касается этой реформы.

Дело в том, что последние пять лет мы старались избегать этого вопроса. И это один из основных факторов того, что сейчас делается на Донбассе и у нас на сегодняшний день нет Крыма. Мы должны четко определиться, что мы ни в коем случае не нарушаем Конституцию и не наступаем на права нацменьшинств на изучение своего языка и культуры. Здесь вопрос не в изучении, а в обучении. Когда у нас обучение происходит на другом языке, тогда оно переходит на обучение на другом языке в вузах. А дальше доходит до того, что «давайте сделаем второй государственный язык». Когда, в первую очередь, речь идет о языке агрессора. Это — кардинально неправильно.

Окончательная редакция, которая была с голоса, лично мне так и не дала ответа, учли ли нашу правку, мою в частности. Что у нас должен быть переход — если начальная школа учится на языке нацменьшинств, то не в школах специализированных. А начиная с пятого класса все общеобразовательные предметы преподаются на украинском языке. Соответственно, ВНО — на украинском языке и обучение в высших учебных заведениях — тоже на украинском языке.

— Значит, оставили украинский язык, как главный.

— Пока не оставили. Давайте дождемся окончательной версии. Поверьте мне, из опыта трехлетней работы в парламенте, то, что мы принимаем и что имеем в окончательной редакции, особенно когда это дописывается на колене… Не понятно, куда мы так спешили, могли совершенно спокойно в четверг закончить.

— Или, возможно, в среду провести заседание.

— Как показывает практика, среда — день для абсолютно ярых депутатов, которые помнят, что обещали избирателям минимум ходить на работу. В среду ничего не голосуется, как и в пятницу. Потому что недостаточное количество депутатов в зале. Я думаю, что об этом уже анекдоты складываются.

— Но, все же, образовательная реформа уже стартовала в Украине. Далее очередь медицинской, пенсионной и судебной реформы. Каковы ваши прогнозы относительно этих инициатив правительства? Они так же быстро пройдут и найдут голоса?

— Плачевные. Берем первую — медицинскую. На 80% все правильно. Правильно, когда прописано, что деньги должны идти за пациентом, а не за врачом. Но, два-три концептуальных момента, тысячи правок. Если они не будут учтены, мы тоже будем не готовы за нее голосовать.

О чем я говорю — это нарушение 49 статьи Конституции, в первую очередь. То, что она гарантирует доступ к бесплатной медицине. А второе — это сосредоточение всего в одних руках такого органа, как Нацагентство по медицине, которое будет курировать качество предоставления медицинских услуг и, главное, закупку лекарств. Мало того, что оно будет это курировать, так еще и само себя будет контролировать. Вы можете себе представить, какая будет вакханалия? И это далеко не все недостатки, которые нужно исправить.

То же касается пенсионной реформы. Ответственный за это — министр Рева. Я не знаю, кто у него советник, и рассказывает ли он дома, что у нас украинцы много едят. Что у нас пенсионеры получают мало денег, потому что много живут. Это я почти его цитирую. Я надеюсь, что это просто его оговорки. Но, если брать серьезно, то там нет необходимых вещей. Мы дальше берем солидарную систему пенсионного обеспечения. Вместо того, чтобы сделать ее, как во всей Европе, накопительной. Мы прикрываемся трудовым стажем, а, по сути, увеличиваем пенсионный возраст. То есть, что мы делаем — мы уменьшаем количество пенсионеров, которым надо платить, вместо того, чтобы заниматься мерами по увеличению пенсионного фонда. Это главный недостаток этой реформы. И, если мы не устраним завуалированное повышение пенсионного возраста, я не вижу возможным голосовать за эту реформу. О судебной я вообще молчу.

— В четверг, якобы, Парубий говорил, вы будете рассматривать эту судебную реформу.

— После голосования за Конституционный суд, который, по сути, сейчас оказался ручным у президента и дает ему теперь неограниченные права, в том числе, и по влиянию на парламент, по признанию любого законопроекта, даже прогрессивного, неконституционным, я не вижу вообще возможности голосовать за судебную реформу.

Та судебная реформа, за которую мы отдавали голоса, предусматривала, например, создание Антикоррупционного суда. Того органа, который нам очень нужен и на котором настаивают наши европейские партнеры.

Кстати, у нас в комитете была такая мощная «дрим тим» — команда практиков по борьбе с коррупцией вообще в мире. Которые поняли, что иллюзия антикоррупционной борьбы у нас зашла уже за все границы и без результата. Они готовы помочь в этом. Но без Антикоррупционного суда все эти потуги НАБУ или Специализированной антикоррупционной прокуратуры, просто будут разбиваться.

Например, есть законопроект о пожизненном заключении для топ-коррупционеров. Он содержит пункт о запрете выхода под залог для тех, кто подозревается в коррупции и взяточничестве. И парламент упирается, там сидит много коррупционеров. Это свершившийся факт, и они боятся, в первую очередь, за свою судьбу. Поэтому чрезвычайно трудно найти голоса под такую ​​реформу.

— Дмитрий, скажите, о ситуации с Михеилом Саакашвили, который собирается возвращаться в Украину 10 сентября, — вы будете ехать на границу его поддерживать?

— Буду. И здесь вопрос даже не в фамилии, а в отсутствии справедливости.

— Только вы или и ваши партийцы?

— Очевидно, что это решение нашей партии. Это же мелкая месть президента, мы это прекрасно понимаем. Если таким грубым образом отбирается гражданство, остаются законные права. Мы боремся за верховенство права. Здесь не вопрос, что это фамилия Саакашвили или будет, условно, какой-то Иванов. Здесь вопрос в том, что он должен иметь доступ в суд, чтобы попытаться вернуть гражданство через судебные органы.

А у нас президент ведет себя не как демократически избранный. Такое впечатление, что он себя уже считает монархом, и сегодня может дать своим вельможам гражданство, а завтра может его отобрать. Так не работают механизмы. Поэтому моя главная цель — это увидеть незаконность действий. Потому, что парламентарии имеют контролирующие функции по обеспечению исполнения законов.

— Но Саакашвили лишили гражданства. По сути, его паспорт уже является незаконным и он не имеет права возвращаться в Украину.

— Он имеет право вернуться туда, где он проживает, и отстаивать свои права в судах. Вправе в письменной форме высказать претензии миграционной службе, вправе, в конце концов, попросить Украину об убежище, поскольку на сегодня он без гражданства.

Представьте себе, он заходит на пункт пропуска, дает свой паспорт украинский пограничнику. Кстати, никто не видел указа президента, он не опубликован, по непонятным причинам. Вот у него забирают паспорт. А куда ему дальше деваться? Польские пограничники его обратно не пустят без паспорта. Украинские не пускают. Ему что, палатку разбивать на Краковце? Для этого есть юридические процедуры, чтобы даже без паспорта, со справкой пропустить.

Его сейчас хотят напугать экстрадицией в Грузию. У меня вопрос: а почему раньше не выдавали? Потому, что раньше президент его называл верным другом и соратником? А потом они побили горшки, и президент решил, что все по-другому? На самом деле, я думаю, что Порошенко здесь сильно подставили его же друзья по коалиции.

Думаю, что здесь не обошлось без Авакова. Которому очень выгодно унизить президента. Потому что ситуация чрезвычайно сложная. Но знаю, что команда Саакашвили не собирается идти на эскалацию, не собирается идти на прорыв границы. В конце концов, провокаций можно ожидать от властной стороны. И, очевидно, они возможны. Тем более, там нужно наше присутствие — чтобы обезопасить от них.