Владимир Парасюк об имитации реформ и конфетных обертках (видео)

— В последнее время вы как-то исчезли из информационного пространства. А вы человек очень активный, как в политическом, так и в общественной жизни. Что случилось?

— Сейчас многие оппозиционные политики активизируются вокруг темы возвращения Саакашвили. Странным образом вас по этому поводу не видно, не слышно. Собираетесь ли вы ехать на границу?

— Поеду, конечно. Это мой округ. Где контрольно-пропускной пункт находится, это Яворовский район, там меня люди выбирали.

— Как думаете, много людей там соберется?

— Не могу сказать. Честно. Самому интересно. В первую очередь, хочется участвовать в этом действе не за то, чтобы в чью-то сторону потянуть. Просто хочется, чтобы мы не показали на западной границе Украины с Европой, что мы — страна, которая не сделала выводов. Так хочется, чтобы все было нормально, четко, без провокаций. Если есть какие-то определенные политические противостояния, то чтобы они не выходили за пределы здравого смысла и какого-то нашего видения.

— Ваше видение, смотрю, очень изменилось. Вы спокойнее стали. И уже не за такие радикальные действия выступаете.

— Я выступаю за те действия, которые должны обеспечить справедливость в государстве. Но мы должны понимать, что страной играть нельзя. Это не центр Киева или Львова, это не наши внутренние какие-то противостояния. Это граница. И с другой стороны — Европейский Союз. Нужно очень хорошо понимать, какие действия будут со стороны власти и со стороны Саакашвили. Я буду там присутствовать, в первую очередь, для того, чтобы не пострадали простые люди.

Я думаю, что власть планирует какие-то провокации, но она тоже их боится. Потому что если те, кто управляют страной, покажут, какие они предпринимают шаги, чтобы нейтрализовать политических конкурентов, применяя такие ужасные методы, — это недопустимо.

— Сегодня стало известно, что Грузия направила запрос Министерству юстиции и Генпрокуратуре об экстрадиции Саакашвили, его аресте. Как вы думаете, как должна поступить наша власть?

— То, что сделал Порошенко, это просто полное безумие. Я никогда в жизни не скажу, что он сделал хорошо. Здесь явно видно политическую конкуренцию, которой он лишился таким методом, по крайней мере, на определенный период времени. С другой стороны, здесь проявляются узурпаторские черты. Которые украинцы не любят.

Относительно сегодняшнего заявления, надо понимать, что это еще одно предупреждение Саакашвили, чтобы он сюда не ехал. Потому что они боятся того, что будет 10-го числа на границе Украины и Польши.

— Остановит это такого уверенного в себе Саакашвили?

— Если он идет до конца, то он должен нести ответственность до конца за все действия, которые будут. То, что сегодня заявили — это достаточно весомый аргумент, чтобы он задумался, ехать ли сюда. Вот и все.

— Не будут считать, что он просто сдался? Если он слабину даст и не поедет.

— Я знаю множество людей из его команды, я знаю его лично. У него действительно хорошие намерения помочь Украине избавиться от этой коррупционной клоаки, которая здесь организовалась за годы независимости. Но бросать себя на амбразуру — это немного нецелесообразно.

Думаю, что Саакашвили, со своими связями в Соединенных Штатах, в Европе, может больше давить на политический класс в Украине, больше полезного сделать для Украины. Если он выбрал такой путь, определился, что он сюда приедет, он должен нести ответственность за все последствия и за безопасность людей, которые придут его поддержать.

— Как вы думаете, насколько перспективна новая партия Саакашвили «Рух новых сил» без самого Саакашвили? Если он, все-таки, не вернется в Украину.

— Партия достаточно персонализированная, но там есть и мощные лидеры мнений, которые могут принести результат на выборах.

— Давайте вернемся в Верховную Раду. Какая атмосфера сейчас царит под крышей ВР?

— Имитация. Имитация работы, имитация важности. Это визуализация чьей-то договоренности. Сели пять, шесть, десять человек, договорились и говорят: «А теперь идите это спроектируйте в Верховной Раде, чтобы люди видели».

Парламент, который сейчас работает, — это не парламент, а Верховная Рада. Что такое Верховная Рада, я не могу дать ответа. Это что-то своеобразное в Украине.

— О чем говорят депутаты в кулуарах? Делятся впечатлениями после своих летних отпусков?

— Я общаюсь с теми депутатами, которые летом отдыхали так, что могут поделиться впечатлениями только о том, какая замечательная и прекрасная наше страна. Со слугами олигархов я не общаюсь, даже с ними не здороваюсь.

— Вы «белая ворона» в парламенте?

— Когда-то таких «белых ворон» было гораздо меньше. А после Революции Достоинства их стало гораздо больше. Думаю, они победят в этом противостоянии, и следующий парламент будет лучше и эффективнее.

— А вы чем занимались в отпуске?

— Работал в округе. Много проводил встреч с людьми. На один день ездил в Карпаты, встречался. Также на один день ездил за границу, в Чехии встречался с нашей общиной, с волонтерами.

— А отдыхаете вы когда?

— Физический отдых вы имеете в виду? Я довольно молодой человек и греться под солнышком мне рано. Я этого и не люблю. Морально надо отдохнуть — и это будет лучший отдых и физический. К сожалению, этого сделать я сейчас не могу. Но куда бы ни поехал, в горы, на море — ты все равно мыслями здесь. Одни и те же навязчивые мысли о том, что здесь война, коррупция, здесь людям трудно жить, здесь нет справедливости.

— И мучает совесть, что не надо было идти в отпуск, а надо работать — есть такое?

— Еще раз скажу: Верховная Рада — это имитация. Разве что мы бы больше имитировали. Мой отдых будет тогда, когда закончится активная фаза противостояния на Востоке Украины и мы восстановим наши границы. А так — оно держит. Тем более, куда ни поедешь, люди узнают и задают вопросы, поверьте, сложные.

— Несколько вопросов можете озвучить, которые задают люди?

— Когда закончится война.

— Что вы им отвечаете?

— Это не вопрос: завтра-послезавтра. Это надо человеку объяснить. И на все это ты тратишь энергию, физические силы. Но это моя миссия, я должен это делать.

Люди спрашивают, когда в стране будет хорошо. И тоже ты не можешь ответить.

— Можно я вам попробую ответить?

— А ну, говорите.

— Когда каждый украинец сможет сознательно подходить к тому, за кого он голосует, когда сможет анализировать каждого народного избранника, будет более политически активным.

— Вот вы потратили 15 секунд, чтобы мне объяснить. Я согласен. Власть показывает настроения народа. Я согласен, что все начинается с выборов. Но когда встречаешься с людьми, нельзя за 15 секунд объяснить, развернуться и уйти: мол, ну все, голосуйте нормально!

— Когда украинцы будут готовы подходить сознательно к выборам?

— Процесс эволюции идет. Уже добрых три года. Но пока мы не отдаем детей учиться в университет внутренних дел, чтобы они ловили бандитов. Сейчас мысли другие: иди учись в УВД, чтобы потом занять должность и разбогатеть. Когда мы будем понимать, что органы государственной власти существуют для обеспечения комфортной жизни людей и за это чиновники получают достойную заработную плату, но цель не чисто в обогащении, тогда можно будет говорить об изменениях в стране. Этот процесс медленный, но он идет.

Я могу сказать, что в патрульной полиции есть хорошие люди, в СБУ есть хорошие люди, которые не берут взятки и работают.

— А вообще? Удалось изменить систему, по крайней мере в полиции?

— Хотя бы определенные инъекции мы вкололи первые. Сейчас едет депутат, нарушает правила, его останавливают и оформляют штраф. Когда-то он просто показывал удостоверение — и все. Когда депутаты хотят уехать из страны, им пограничная служба не позволяет выезжать. Или Национальное антикоррупционное бюро. Онищенко, Насиров — это миллиардеры, и они не могут договориться со следствием, чтобы как-то закрыть дело.

— Они просто бегут из страны.

— Вспомните, сколько за 25 лет независимости вы видели дел, заведенных на народных депутатов? Этого вообще не было в Украине. Это была определенная каста. И людям каждый день давали понять, что народный депутат — это нечто иное, чем вы.

Революция Достоинства это выровняла. И все последующие революционные шаги объясняли: депутат — это просто обслуживающий персонал, но с очень серьезными полномочиями. И функция народа, который выбирает депутата, — это контролировать его.

— Некоторые депутаты, пользуясь своей неприкосновенностью, махали кулаками, например, мол, ты знаешь, кто я. Такого же тоже не должно происходить. Кстати, сейчас я имела в виду не вас.

— Я же несу ответственность за свои поступки. Я уже забыл, сколько у меня уголовных дел. Но давайте спрашивать о мотивах моих действий в тот или иной момент.

Вот сейчас произошло событие, о котором никто почему-то не говорит. На меня Генеральная прокуратура открыла дело, что я похитил работника Службы безопасности Украины, избил его, он бедный-несчастный. И меня таскали долго и нудно по прокуратурам, я давал показания, я ездил на следственный эксперимент. Но никто меня не слышал, что я задержал коррупционера, который требовал деньги. И когда прошло два года и того коррупционера поймали на взятке в 10 тыс. долл., то уже никому не интересно стало. И у меня вопрос к прокуратуре: а как вы будете теперь на такие вещи смотреть?

Я в своих показаниях говорил: этот человек требовал взятку, я его задержал лично, отвез в СБУ и сдал. Вы его повысили в должности, а на меня завели уголовное дело. Этот человек сейчас сидит в львовском СИЗО, я буду ходить на все судебные заседания и буду освещать, чтобы показать несостоятельность и тупость тогдашнего и нынешнего руководства.

— И будете требовать справедливости?

— У каждого человека есть определенное чувство справедливости. У меня оно тоже есть, и у меня есть достоинство. И если в конечном итоге кто-то мне вынесет приговор — в тюрьму, поверьте, он меня не испугает. Потому что когда я делал те или иные шаги, я очень хорошо понимал, что это за собой повлечет. Но я сплю спокойно. Никто не будет оскорблять меня, моих родных, моих близких — я буду давать отпор. Даже если он будет очень дорого стоить.

— Как вы думаете, как спят народные депутаты, которые уже лишились неприкосновенности?

— Беднее спят. Пообнищали. Думаю, у них есть определенная зависимость от денег, и из-за того, что они их лишились, они беспокойно спят. Кто-то занес чемодан с деньгами, кто-то не занес …

— У кого есть такая возможность, а у кого нет.

— Кого-то взяли на крючок, кому-то говорили, куда идти. Мне тоже предлагали: закроем тебе все дела, только перестань гаранта трогать — и все будет хорошо. Я сказал, что такого никогда в жизни не будет. У меня есть своя дорожная карта, я по ней иду. Дойду я или не дойду — это только Господу Богу известно.

— Посмотрим. А насколько людей интересуют новые реформы, которые сейчас внедряются: пенсионная, например, медицинская, образовательная?

— Сплетни интересуют. Кто в чем пришел, кто куда уехал. Из десяти двое интересуются реформами, но этот процент должен быть намного больше. В большинстве задают общие вопросы: когда все будет хорошо и все такое. Только 20% ставят четкие вопросы: по схемам «Роттердам плюс», о пенсионной реформе, медицинской, образовательной. Хотя это и реформами нельзя назвать…

— А как лично вы относитесь к этим реформам? На этой неделе будут голосовать за медицинскую и образовательную реформы. Хотя там уже 10000 поправок …

— Знаете, какие я делаю эксперименты с людьми, с которыми встречаюсь? Я беру бумажку, обертку от конфеты и запихиваю туда бумагу. И говорю: угощайтесь. Человек открывает и говорит: здесь ведь нет конфеты. Я говорю: это четкое отражение того, как происходят реформы. Бумажка — это реформа. Но внутри, к сожалению, не то, что мы хотели. И люди сразу на таком простом примере понимают, что действительно так.

Почему еще трудно обществу осознать? Потому что все эти заключительные положения, все эти декларирования Гройсмана, Порошенко, Парубия, других топ-политиков. Им говорят: в 2020 году, и люди говорят: ну, подождем. А я людям говорю: нет, ждать не надо. Вас обманывают, понимаете, какой 2020-й год!

— Стратегия «2020», мы помним.

— Я уже и о «2012» слышал, и 2018, и 2050 слышал. И когда я слышу от Гройсмана «2030 год», я хочу сказать: «Ну, вы очень себя переоцениваете, Владимир Борисович. Еще надо дожить».

— В кресле премьер-министра.

— По крайней мере. Ты делай уже и немедленно. Меня очень злит, что касается экономического сектора, когда они говорят, что наша страна экономически выросла, что увеличилась наличная масса. А с чего эта наличная масса увеличилась? А потому что доллар по 25-28, как ему вздумается. Они сбросили валюту, напечатали под нее гривны и, конечно, можно что-то поднимать. И показатели хорошие. Но вспомните, что можно было за тысячу гривен купить и теперь за тысячу гривен что можно купить?

— Скоро даже купюра в тысячу гривен появится.

— Это просто Гонтарева — неземных масштабов макроэкономист! Которая просто делает нам всем праздник в государстве. Когда я подробнее разобрался в ее действиях, я понял: они все пустили на самотек. Потому что в этой команде банкиров и экономистов, которые есть в нашей стране, — там все политики и популисты. И ни одного менеджера, макроэкономиста или просто экономиста, который бы мог четко расписать те процессы, которые происходят в нашем государстве. Даже никто не скажет, какой у нас прирост ВВП. Два процента?

Вы представляете, что приходят к Ангеле Меркель и говорят: у нас в стране прирост ВВП два процента, а может, три, а может, один. Вы нам говорите четко! В суммах, в дробях: 2,2. А может, он 2,02?

У нас половина контролирующих органов в государстве не работает. Антимонопольный комитет. Счетная палата, она что, работает?

— Они даже без руководителей сейчас.

— Я о чем, они не работают. И министерство экономики выдает определенную информацию. А кто проконтролирует, что это правда? Вот нам заявляют: прирост ВВП — два процента! А может, там после запятой что-то должно быть? А может, он 1,98? А для страны 0,02% ВВП — это миллионы гривен, это не воздух. И когда они оперируют такими общими фразами, то меня просто злость берет.

— Как вы думаете, народные депутаты поддержат правительственные реформы? Будет 226 голосов? Какая реформа имеет больше шансов пройти?

— Коалиция, наверное, поддержит.

— Все? И медицинскую, и образовательную, и пенсионную?

— Понимаете, очень трудно двигаться в этом направлении. Я для себя не могу определиться. Тебе приносят бумагу, в которой 100 статей, которые меняют некоторые положения в государстве. Из них — 36 нормальных, еще часть никаких, часть плохих. И ты думаешь: что-то изменить хоть немножко или вообще не участвовать в этом процессе?