Если посмотреть на государства, где в свое время создавались антикоррупционные суды, то впервые такой суд был создан на Филиппинах. Это было в 1979 году. С тех пор ситуация с коррупцией на Филиппинах существенно не улучшилась. Если мы говорим о Европейском Союзе, то там только в трех странах существуют антикоррупционные суды. Нам обычно любят рассказывать о Румынии, где очень мощные достижения, что это тот пример, на который мы должны ориентироваться, но забывают сказать, что в остальных странах мира, где ситуация с коррупцией значительно лучше, антикоррупционных судов нет, то есть функцию предотвращения и противодействия коррупции там выполняют другие государственные органы, и делают это достаточно эффективно. Надеяться на то, что Антикоррупционный суд станет панацеей, что с созданием суда исчезнет коррупция, совершенно бесполезно. Очень скоро мы это поймем.
Во-вторых, возникают вопросы относительно той модели суда, которая была предложена именно этим законом. Я был уверен на 100%, что в Украине примут этот законопроект и будут созданы антикоррупционные суды. Учитывая то, что я говорил о концептуальном подходе, практически уверен, что это существенно не улучшит ситуацию с противодействием коррупции. Все равно у нас судебный процесс будет открытым, будет иметь соревновательный характер, будут соревноваться органы обвинения с защитниками. Все равно органам досудебного следствия придется собирать доказательную базу, а для этого нужно иметь соответствующие правовые основания.
В Украине, к сожалению, многие люди не понимают, что те социальные явления, которые мы, обычные граждане, склонны понимать как коррупционные, на самом деле, с точки зрения Уголовного кодекса, таковыми не являются.
Стоит вспомнить историю с Романом Насировым. Мы считаем, что это коррупционное деяние, а Налоговый и Уголовный кодексы определяют, что он имел право подавать налоговую отсрочку. Получил ли он материальное вознаграждение? Это вопрос к органам следствия, пусть докажут, что он это сделал. Другая ситуация – с Геннадием Трухановым, когда они продали дешевле дом, а купили дороже. Есть все основания подозревать, что там была получена неправомерная выгода. Но сам факт купли-продажи имущества, которое находится в коммунальной собственности, не является преступлением. Это делают ежедневно во многих странах мира.
Та же ситуация с Олесем Довгим, которому приписывали, что он подписывал решения Киевского городского совета относительно присвоения имущества. Есть закон Украины, который определяет полномочия горсовета, которому предоставлено право отчуждать это имущество или приобретать. Это коллективная ответственность.
Другая ситуация, менее масштабная, но очень показательная. Советник министра культуры Украины создает ФЛП. Потом это ФЛП заключает договор с Мелитопольским городским советом о предоставлении консультативных услуг. В результате получает 180 тыс. грн от горсовета. Очевидно, что здесь есть признаки коррупционной деятельности, но закон не запрещает советникам министров создавать ФЛП, предоставлять консультативные услуги, а горсовету — их получать. Есть и другая ситуация — когда то же ФЛП почему-то предоставляет услуги Винницкой филармонии. Это уже проблема, поскольку филармония находится в подчинении Министерства культуры, а собственностью советника министра культуры является это ФЛП.
Чтобы у общества не было предположений, что здесь есть признаки коррупционной деятельности, нужно криминализировать следующие виды деятельности: чтобы ФЛП, аффилированные структуры не могли предоставлять такие услуги, чтобы горсовет не мог отчуждать имущество по ценам, которые ниже рыночных.
Давид Сакварелидзе о преследованиях, диктатуре и токсичных реформахКогда-то была очень серьезная ситуация с арендой, когда коммунальное имущество сдавалось в аренду, а потом человек, который получал в аренду эти площади по символической цене, выступал и передавал их в субаренду. С этим очень долго боролись, пока не решили, что стоимость аренды коммунальной собственности не может быть ниже, чем определенная сумма, и посредник стал на этом рынке лишним.
Одним Антикоррупционным судом мы все проблемы не решим. Также нужно внести целый ряд изменений в Уголовный кодекс Украины, чтобы криминализировать ряд деяний, которые сегодня считаются вполне легальными. Есть серые и полусерые схемы, которые позволяют вполне легально должностным лицам обогащаться. Нам также придется вносить изменения в закон об оперативно-розыскной деятельности, чтобы предоставить детективам НАБУ дополнительные полномочия, которые позволили бы им более эффективно проводить досудебные расследования. Я не исключаю, что придется вносить изменения и в Уголовно-Процессуальный кодекс, чтобы облегчить работу органов досудебного следствия.
НАБУ не должно быть институтом, который находится вне правового поля. А если завтра начнут похищать и пытать людей, выбивать признание? Я думаю, что это ошибочный путь. Они хотят получить право прослушивания граждан. Это можно сделать через суд. Но они не хотят решения суда. А я не хочу, чтобы меня слушали без решения суда. И многое другое: право на задержание, на арест и так далее. Это все через суд, иначе есть угроза того, что эти органы выйдут из-под общественного контроля и начнут злоупотреблять своими полномочиями. Нужно находить баланс, как бороться с негативными явлениями, чтобы эта борьба не превращалась в охоту на ведьм, чтобы люди, которые не принимают участие в этих сделках, не становились жертвами такой борьбы.
