Год назад в силу вступил новый закон о финансовом мониторинге. Он позволил финразведке сконцентрироваться на операциях, которые действительно могут свидетельствовать об отмывании денег или финансировании терроризма.
Почему тогда до сих пор банки по непонятным причинам блокируют мелкие карточные операции, а, например, правила контроля покупки криптовалюты все еще не утверждены, как вообще работает финразведка и кто поставляет ей информацию, «Минфину» рассказал глава Государственной службы финансового мониторинга Украины Игорь Черкасский.
Как банки сотрудничают с финмоном
В последнее время банковские клиенты массово жалуются на блокирование карт по непонятным причинам. Объясните, какой логикой руководствуются банкиры, что вызывает подозрение?
Да, мы знаем о таких нареканиях. У нас есть постоянная коммуникация с Национальным банком, мы регулярно получаем обращения от клиентов по описанным вами случаям. И здесь вопрос, в основном, лежит в адекватности или неадекватности системы управления рисками в каждом конкретном банке.
На нормативном уровне все «маяки» расставлены, остается работа регулятора по проверке подобных фактов. Убежден, в случае выявления нарушений со стороны банковских учреждений, будут приниматься соответствующие меры воздействия.
В мире банки нередко ловят на горячем, как пособников в отмывании денег. Вот свежие примеры: в Нидерландах банк ING был оштрафован на €775 млн за нарушения в 2010—2016 годах, Danske Bank грозит штраф в размере до €9 млрд за проведение транзакций, связанных с отмыванием средств через филиал в Эстонии. А вот к украинским банкам, если верить статистике НБУ, за год не было применено ни одного крупного штрафа. Наши банкиры действительно так добросовестно выполняют требования финмона?
Давайте сразу определимся с компетенцией и сферами ответственности. Согласно закону о борьбе с отмыванием средств, для банков государственным регулятором является НБУ. Поэтому, такие вопросы нужно адресовать ему.
Но банки являются главными поставщиками информации в Госфинмониторинг. Здесь могу констатировать стабильный и партнерский подход с обеих сторон.
Так, в течение 2020 года банковские учреждения подали в Госфинмониторинг более 4,6 млн сообщений об операциях, подлежащих финансовому мониторингу. Это почти 99% от общего количества сообщений, представленных всеми субъектами первичного финансового мониторинга.
О результативности работы финразведки
Согласно вашим отчетам, в 2020 году были обнаружены потенциально преступные транзакции на 76,2 млрд гривен. Это значительно меньше, чем годом ранее. Связано ли это с изменением подходов к мониторингу? Например, с тем, что количество признаков, при наличии которых финоперация обязательно отслеживается, уменьшилось с 17-ти до 4-х?
Госфинмониторинг анализирует финансовые потоки на основе полученной информации о подозрительных финоперациях и деятельности. Поэтому невозможно спрогнозировать ни объемов подозрительной деятельности, ни точное количество материалов, которые будут переданы в правоохранительную систему.
Приведу несколько факторов, влияющих на эти цифры.
Во-первых, это переход системы отчетности субъектов первичного финансового мониторинга с количественных на качественные показатели. Благодаря применению риск-ориентированного подхода подозрительным клиентам и связанным с ними лицам уделяется более пристальное внимание.
Как результат — субъекты первичного финансового мониторинга формируют полноценные, глубокие кейсы с подозрениями, выявленными на основании анализа профилей участников финансовых операций.
Во-вторых, если опять же обратиться к статистике, Госфинмониторинг в прошлом году направил больше материалов в правоохранительные органы, чем в предыдущем году: в 2020 году — 1 036 материалов, в 2019 году — 893 материала. Но суммы подозрительных финансовых операций в них уменьшились: в 2020 году — 76,2 млрд грн, в 2019 году — 92,2 млрд грн.
Как так получается, что дел больше, а суммы — меньше?
С новым законодательным инструментарием появилось более четкое осознание, что у финансовой системы и Госфинмониторинга улучшилась возможность отслеживать финансовые потоки и выявлять конечных бенефициаров преступных средств.
В связи с этим, конечно, уменьшается спрос на прямое использование финансовой системы для преступных целей. Акцент делается на других способах и инструментах преступной деятельности за ее пределами или с частичным ее привлечением.
Поэтому нужно понимать тенденции, современные схемы и на базе этого делать выводы по объемам средств, которые могут иметь преступный след. Так что вопрос не в том, много или мало 76,2 млрд гривен.
76,2 миллиарда — это сумма транзакций, которые могут быть преступными, а могут — и нет. На какую сумму были проведены операции, которые действительно оказались отмыванием или финансированием терроризма?
Обобщенные материалы со своими подозрениями Госфинмониторинг направляет в правоохранительные органы. Там проводятся все необходимые уголовно-процессуальные мероприятия по расследованию в рамках УПК.
Сумма упомянутых выше транзакций была передана в прошлом году в правоохранительные органы в составе 1 036 материалов. 285 из них подготовлены по сообщениям (письмам) правоохранительных органов, другие — наши.
По нашим данным, в 2020 году по материалам Госфинмониторинга открыто 314 уголовных производств, 22 — закончено, из них 14 направлены в суды. От правоохранительных органов поступила информация, что в уголовных процессах, начатых по материалам финразведки, наложен арест на общую сумму 2,68 млрд грн, которые в дальнейшем могут быть конфискованы.
Но расследование преступлений, связанных с легализацией преступных доходов — процесс длительный. Понимаю, что обществу нужны немедленные результаты. Но правоохранителям нужно время для сбора доказательной базы. Без тщательной подготовки вся работа может быть сведена на нет на последнем судебном этапе.
Получается, арест наложен на сумму в разы меньшую, чем сумма выявленных потенциально преступных транзакций. О чем это свидетельствует — отмывание трудно доказать, или под прицел изначально подпадают вполне законные, «белые» операции?
Не совсем. Проведение уголовного расследования не всегда может сопровождаться арестом активов. Например, если эти средства были выведены за границу или операции проведены еще до начала расследования и поиск активов, связанных с этими операциями, усложняется.
Откуда финразведка знает о конечных владельцах компаний
Новый закон действует уже год, но до сих пор нет многих подзаконных нормативов. Например, документа, который запустит проверки конечных бенефициаров. Как это влияет на вашу работу?
Служба уже неоднократно поднимала вопрос достоверности информации о конечных бенефициарах в ЕГР. В стране должна существовать автоматическая система верификации таких данных — это цель, которую должны ставить перед собой все заинтересованные государственные органы, прежде всего Минюст, который формирует государственную регистрационную политику.
Как выходите из ситуации, знает ли финразведка, кто владеет украинским бизнесом?
Сейчас очень помогает информация от субъектов первичного финансового мониторинга. В прошлом году от них получено 523 соответствующих сообщения. Также есть информация из других источников, например, Государственной налоговой службы, государственных органов и иностранных партнеров.
Какую именно информацию поставляет вам налоговая и о каких иностранных партнерах идет речь?
От налоговых органов мы, в частности, получаем уточняющую информацию о конечных бенефициарах юридических лиц, их доходах и т. п. На соответствующий запрос иностранные подразделения финансовой разведки дают нам информацию, касающуюся финансового расследования, в том числе о владельцах юрлиц или правовых образований.
Проблемы с коммуникацией между Госфинмониторингом и иностранными подразделениями финансовой разведки в этом плане отсутствуют.
О мониторинге виртуальных активов
У нас до сих пор нет разъяснения от Минцифры по мониторингу виртуальных активов. В то же время наши чиновники задекларировали таких активов на 75 млрд грн. Получается, финразведка вообще никоим образом не мониторит обращение криптовалюты?
Согласен, вопрос обращения и мониторинга виртуальных активов становится все более популярным. Очевидно, что у этой сферы есть риски отмывания денег и финансирования терроризма.
Не буду комментировать вопрос декларирования, это не наша непосредственная компетенция. Скажу о другом. Наша страна стала одним из мировых пионеров, которые распространили антилегализационное законодательство на деятельность, связанную с оборотом виртуальных активов. Но без рамочного профильного закона такая регуляция уж не может быть полноценной. Хотя все должны понимать, что инструменты для работы финансовой разведки, безусловно, есть.
То есть, финразведка в курсе. Откуда?
Поставщики услуг, связанных с обращением виртуальных активов (криптообменники, биржи), являются субъектами первичного финансового мониторинга и обязаны информировать о своих подозрениях.
Также мы получаем значительную информацию о виртуальных активах из разных источников, например, от правоохранительных органов или же от иностранных подразделений финансовой разведки.
Не хочу раскрывать все подробности, но Госфинмониторинг также обладает специфическим программным обеспечением для анализа информации, связанной с оборотом виртуальных активов.
На сегодняшний день нами переданы в правоохранительные органы 9 материалов, с подозрением относительно легализации средств с использованием виртуальных активов. И это только начало.
Об изменениях в работе банков и отчетности казино
С 1 июля 2021 года банковские операции украинцев будут мониториться по новым правилам. Что изменится?
Согласно требованиям Нацбанка до 30 июня банки должны обеспечить настройки и автоматизацию процессов финансового мониторинга. Но это не значит, что автоматизация коснется работы с клиентами банков и изменит подходы в обслуживании. Это больше внутренняя кухня банков. От перехода к автоматизации ожидаем повышения эффективности работы банков, в том числе в направлении их сотрудничества с Госфинмониторингом.
Главные же изменения уже произошли с момента вступления в силу нового антиотмывочного закона, то есть с 28 апреля прошлого года. Именно тогда осуществлен переход на риск-ориентированный подход и кейсовую отчетность перед Госфинмониторингом о подозрительных финансовых операциях или деятельности. Уточнены правила проведения надлежащей проверки клиентов.
Закон один для всех, как для банков, фондового рынка, нотариусов, так и для игорных заведений. Признаки операций, подлежащих финансовому мониторингу, и подозрительных операций уже определены. Также, Госфинмониторинг снабдил субъектов первичного мониторинга методическими указаниями по критериям подозрительных транзакций.
То есть, если у игорного заведения возникнут подозрения относительно операций своих клиентов, оно обязано нам сообщить. Министерство финансов регулирует эту деятельность и осуществляет соответствующий надзор.
Нами уже налажены контакты с Комиссией по регулированию азартных игр и лотерей (КРАИЛ): мы заключили Меморандум о сотрудничестве.
О сотрудничестве с иностранной финразведкой
Какова степень сотрудничества Госфинмониторинга с органами разведки США и другими контролирующими органами в Европе? Обмен информацией происходит на одинаковых условиях или у каждой стороны есть свои особенности?
Госфинмониторинг сотрудничает с иностранными подразделениями финансовых разведок на условиях взаимности. Это принцип закона. По моему мнению, сотрудничество с иностранными партнерами, в частности с подразделениями финансовых разведок США и ЕС, находится на должном уровне. При этом всегда на руку неформальные контакты и личные отношения с партнерами.
В целом в 2020 году Госфинмониторинг сотрудничал с 91 подразделением финансовых разведок иностранных государств.
В течение прошлого года нами направлено 328 запросов и получено 367 ответов. В свою очередь, Госфинмониторингом получено 338 международных запросов, на которые даны ответы. Если взять для сравнения уровень европейских стран, то это очень приличные цифры.
Ранее говорилось, что Украина должна полностью предоставлять информацию, при этом обратного обмена не происходит. Почему?
Информация об отсутствии обратной связи недостоверна. Возможно, это о других сферах. По вопросам финансового мониторинга — обмен эффективен.
А чего именно касается большинство запросов, каких вопросов?
Это может быть любая информация, которая является полезной для расследования дел по отмыванию денег и финансированию терроризма, в частности идентификационные данные субъектов, информация о движении средств и другие данные финансовой разведки.
О работе финмона в локдаун
Какие изменения произошли в финансовом мониторинге в период пандемии? Как проходят проверки в условиях дистанционной работы?
Конечно, наши возможности по непосредственным рабочим контактам ограничились. Особенно это ощутимо в сфере международного сотрудничества. Учитывая конфиденциальность информации, не все вопросы можно решать с помощью дистанционных онлайн-платформ.
Однако мы сохранили необходимый темп для проведения финансовой разведки. Это касается как операционных, межведомственных, методологических, так и международных аспектов нашей работы.
Что в приоритете службы? Какие аспекты деятельности планируете развивать в первую очередь?
Сейчас мы приближаемся к третьей Национальной оценки рисков. Это фундаментальный трехлетний срез всей системы, который координируется Госфинмониторингом. В 2022 году должны опубликовать соответствующий Отчет, но готовимся к проведению уже сейчас.
Одной из ключевых красных линий является применение риск-ориентированного подхода. Этот подход должен работать с первичного до государственного уровня: в отчитывающихся субъектах, регуляторах и, конечно, подразделении финансовой разведки.
Анализ данных сопровождается подходом, основанным на рисках, и мы в дальнейшем будем его углублять в контексте применения современных информационных решений. Это не простой и не дешевый путь, но, как показывает опыт наших иностранных партнеров, технологии решают почти все.
И напоследок хочу упомянуть о международном сотрудничестве в целом. Имею в виду Группу FATF, Комитет Совета Европы MONEYVAL и проектную работу в рамках Эгмонтской Группы. Быть эффективным только внутри страны недостаточно, интегрированность в международное пространство является нашим главным преимуществом.
