Организованная преступность в России при Владимире Путине стала уникальным явлением, когда воровские методы прочно укрепились и политических, и в бизнес кругах
В США 10 апреля выходит книга Марка Галеотти «Воры: российская супер мафия». The Guardian печатает отрывки книги в своей статье «Бандитский рай: как организованная преступность взяла под контроль Россию».
При Владимире Путине бандитизм на улицах уступил место клептократии в государстве.
Я был в Москве в 1988 году, в последние годы существования Советского Союза. Система уже тогда соскальзывала к потертому забвению, хотя еще никто не знал, как скоро придет конец. Проводя исследования для моей докторантуры о влиянии советской войны в Афганистане, я брал интервью у российских ветеранов этого жестокого конфликта. Когда мог, я встречался с афганцами, которые только вернулись домой, а затем снова через год гражданской жизни, чтобы посмотреть, как они справляются. Большинство из них возвращались грубыми, шокированными и сердитыми, они либо разражались историями об ужасе и просчете, либо же были сварливыми и замкнутыми в себе. Год спустя, однако, большинство из них делало то, что обычно делают люди в таких обстоятельствах: они адаптировались, они справились. Кошмары были менее частыми, воспоминания менее яркими. Но были и те, кто не мог или не смог двигаться дальше. Некоторые из этих молодых людей, пострадавших от войны, стали адреналиновыми наркоманами или просто нетерпимыми к условностям повседневной жизни.
В 1990-х годах все было готово к захвату, и новые воры потянулись к этой возможности обеими руками. Государственные активы были приватизированы, предприятия были вынуждены платить за защиту. А когда упал железный занавес, русские бандиты вломились и в остальной мир. Воры были частью образа жизни, который по-своему отражал те изменения, через которые прошла Россия в XX веке. Организованная преступность действительно стала самостоятельной в России, которая и сама стала более организованной. С момента восстановления централизованной власти при президенте Владимире Путине с начала нового тысячелетия, новые воры адаптировалась снова, и даже стали работать на государство, когда они должны.
Вызов, принятый российской организованной преступностью, – стать грозной, значительной и не только дома. По всему миру она поставляет наркотики и людей, вооруженных повстанцев и бандитов, и предлагает все виды криминальных услуг, от отмывания денег до взлома компьютеров. При всем этом большая часть остального мира по-прежнему охотно — и даже нередко с радостью — отмывает деньги этих бандитов и продает им дорогие апартаменты.
Разве бандиты управляют Россией? Нет, конечно, нет, и я встречал много решительных, преданных российских полицейских и судей, приверженных борьбе с ними. Тем не менее, многие бизнесмены и политики используют методы, которые больше принадлежат к преступному миру, чем к чему-то законному. Власть нанимает хакеров и вооруженных гангстеров, чтобы они сражались за нее (есть предположения, что преступников использовались в качестве агентов для покушения на Сергея Скрипаля в Солсбери в этом месяце). На улицах можно услышать воровские песни и воровской сленг. Даже Путин использует их время от времени, чтобы подтвердить свои «уличные» полномочия. Возможно, реальный вопрос не в том, удалось ли власти укротить бандитов, а в том, как сильно воровские ценности и практики повлияли на формирование современной России.
Ряд комментаторов окрестили Россию «мафиозным государством». Это, безусловно, запоминающийся эпитет, но что он на самом деле означает? Для кого-то это означает, что Кремль (или, по крайней мере, аппарат государственной безопасности), скорее не находится под контролем преступников, а является темным кукловодом, дергающим банды за нужные ниточки. Истина более сложная. Кремль не контролирует организованную преступность в России, но и она им не управляет.
Скорее, организованная преступность процветает при Путине, потому что она может вписаться в его систему.
В России очень высокий уровень коррупции, который создает благоприятные условия для организованной преступности. Не только профессиональные преступники используют возможности, которые дает российский каннибалистический капитализм — государственные служащие тоже все чаще используют криминальные возможности. В 2016 году правоохранители совершили облаву на квартиру полковника Дмитрия Захарченко, исполняющего обязанности начальника антикоррупционного отдела полиции. Там они нашли наличку на сумму 123 млн. долларов. Денег было столько, что следователям пришлось приостановить поиск, пока не нашелся достаточно большой контейнер, чтобы поместить все это. Предполагается, что не все деньги были его. Скорее всего, он был держателем общего фонда банды оборотней в погонах, ведь группы организованной преступности в полиции не редкость.
Путин снова и снова признавал, что коррупция широко распространена. Однако после 18 лет его правления мы видели мало доказательств того, что он когда-либо намеревался на больше, чем публичное проявление решимости и периодической чистки чиновников, которые служат одноразовыми козлами отпущения.
Связь между элитой и бандитами обычно вращается вокруг взаимовыгодных отношений, но и они также могут развалиться впечатляющим образом. Возьмем дело Саида Амирова. С 1998 года Амиров управлял Махачкалой, столицей северокавказской республики Дагестан, как своей политико-криминальной вотчиной. Власти нужен был особенный человек, чтобы контролировать, возможно, самый неуправляемый город в Дагестане, который сам по себе во многом являлся самой непокорной республикой в Российской Федерации. Амиров казался практически нерушимым, во всех смыслах этого слова. Он пережил, по меньшей мере, дюжину попыток убийства. После покушения в 1993 году он оказался в инвалидном кресле, так как пуля задела его позвоночник. Амиров пережил и масштабный взрыв возле его дома в 1998 году. Так же важно, что он казался политически неприступным. Несмотря на продолжающиеся обвинения в жестокости, коррупции и связях с преступностью, при нем сменилось четыре лидера Дагестана и три российских президента.
В течение 15 лет Москва с радостью позволяла Амирову строить свою вотчину, потому что, по крайней мере, он держал ее в дисциплине и не представлял явного вызова центру. Когда власть, наконец, решила пойти против него, в 2013 году, ей пришлось оценить силу его местной поддержки. Арест Амирова был похож на рейд на враждебную территорию, который возглавили спецслужбы Федеральной службы безопасности (ФСБ), привезенные из-за пределов республики, с использованием бронированных машин и военных ударников. Все так боялись влияния Амирова на местные власти, что его немедленно доставили в московскую тюрьму вместе с 10 другими подозреваемыми.
Почему Москва пошла против Амирова? Похоже, что он пал жертвой влияния Следственного комитета — организации, которую Путин использует для преследования и подавления своих врагов – из-за своего участия в убийстве одного из региональных руководителей в 2011 году. Здесь речь шла скорее не о справедливости, а о сведении счета. Амирова приговорили к 10 годам тюремной колонии строгого режима и лишили государственных наград (в том числе, по иронии судьбы, и от ФСБ). Это стало беспрецедентным исходом для одного из бывших местных влиятельных кремлевских ставленников и предостерегающей историей для других местных клептократов. И то, что когда-то дало Амирову его власть и полномочия — его мастерство в управлении сложной политикой Дагестана, его безжалостность, его сеть, охватывающая как криминальный, так и законный мир, его индустриальная коррупцию, его алчные стремления для себя и своей семьи семья — все это привело к юридической ответственности.
Современное российское государство намного сильнее, чем было в 1990-х годах, и вызывает зависть своей политической властью. Банды, которые процветают в современной России, склонны делать это, работая скорее с, а не против власти. Другими словами: делайте хорошо для Кремля, и Кремль закроет на все глаза. Если нет, вам напомнят, что власть — самая большая банда в городе.
Оригинал: The Guardian
