Руслан Бортник о судебной реформе, парламентской ереси и торговле летальным оружием

— Хочу начать с первого дня пленарных заседаний Верховной Рады на этой неделе. Депутаты рассматривали ряд кодексов, которые входят в пакет судебной реформы. Но не проголосовали «за». Ведь, как мы видели, места в Верховной Раде были пусты. Где-то около ста человек на этот момент было в зале. Как вы можете это прокомментировать, о чем это говорит? Почему депутаты игнорируют заседания Верховной Рады?

А вторая, как в той поговорке: «кот из дома — мыши в пляс». Президент — в Северной Америке, с визитом в ООН и в Канаде. Поэтому депутаты расслаблены, давить на них было некому. Поэтому они занимаются своими делами вместо того, чтобы действительно заниматься законотворчеством.

— Интересная информация появилась на сайте Комитета избирателей Украины — что, в среднем, каждый второй законопроект этой Верховной Рады восьмого созыва получает негативные выводы главного научного экспертного управления парламента. Так, из 100 последних законопроектов 57 получили негативную оценку и рекомендации доработать или отклонить их. Среди негативных факторов — это юридическое несовершенство законопроектов. Их называют нечеткими, внутренне противоречивыми, нелогичными. На сайте Комитета избирателей указано, что почти все фракции вносят такие несовершенные законопроекты. Как можно прокомментировать такую работу парламента?

— Это я называю «ересь-пиар», когда депутаты вносят законопроект для того, чтобы пиариться. Вместо того, чтобы написать хорошую статью, собрать круглый стол и обсудить какую-то определенную идею, они вносят, с юридической точки зрения, нелепые законотворческие предложения, которые все зарегулируют, или выдумывают что-то совершенно фантастическое, совершенно не улучшая положение. И на этом пытаются пиариться. Конечно, юридическое и научно-экспертное управление Верховной Рады отсекает это, заявляя свою позицию. Но, к сожалению, часто, несмотря на выводы научно-экспертного управления, некоторые из этих законопроектов принимаются.

В принципе, то, как сегодня работает парламент — это такой сумасшедший принтер. Когда есть огромное количество законодательных инициатив, многие из которых принимаются, но постоянно приходится после этого латать дыры. Даже вопрос судебной реформы — это законопроект, который надо было принять еще в прошлом году, когда принималась судебная реформа. Тогда депутаты, несмотря на всю критику, не обратили внимания на всю несостоятельность и неурегулированность кодекса. И приняли судебную реформу, которая не заработала. А теперь ее латают, как плохой сапожник, нынешним пакетом.

Нигде в мире ни один нормальный парламент так не работает. В нормальных европейских странах парламент может один законопроект рассматривать год. Ну, может один законопроект в месяц, когда подробно все обсуждается.

— Как с этим бороться, что делать?

— Наверное, надо более жесткие барьеры устанавливать на уровне комитетов. Отбирать у депутатов законодательную инициативу нельзя. Но комитет должен их более жестко отсеивать. И, соответственно, депутатский пиар-мусор не должен попадать в сессионный зал и не перегружать деятельность нардепов под куполом.

— Как вы относитесь ко всем этим важным реформам, которые сейчас инициирует правительство? К той же пенсионной реформе, медицинской и остальным.

— Реформы, безусловно, нужны, но не такие.

— То есть вы их так же несовершенными считаете?

— Их придется латать еще очень много раз. В образовательной реформе мы видим противостояние, которое возникло даже на международном уровне. И учителя тоже недовольны. Пенсионная реформа на самом деле переносит проблему по пенсионному обеспечению на пять-семь лет вперед, но не решает. Просто перечисляет все то, что уже есть у меня в кармане. Как я ни буду считать деньги в кошельке, больше их там не станет. А нужно думать, как сделать больше денег для Пенсионного фонда.

Медицинская реформа просто разрушает существующие социальные стандарты и социальное обеспечение врачей. Они будут протестовать, и общество будет протестовать.

Хотя, в каждой из этих реформ есть какие-то положительные моменты. Надо по каждой из них вести длительный диалог, несколько лет, с различными социальными группами, с экспертами. Это нельзя принимать скопом, нельзя нам покупать кота в мешке.

— Если вы уже вспомнили о критике со стороны наших европейских партнеров, той же Венгрии, то их не устраивает именно седьмой пункт — по языковому вопросу. Насколько этот вопрос может действительно испортить наши отношения с партнерами? Это не только Венгрия, уже и Румыния, и Польша высказались.

— Даже Греция и Болгария присоединились к этому форуму жалобщиков. На самом деле нет сомнения, что украинский язык нужно поддерживать. Но нельзя запрещать другие языки в учебном процессе. Тем более, их осталось меньше 10% в учебном процессе. Сегодня это 700 школ и примерно 400 тыс. учеников. Из них около 250 тыс. — русскоязычные. Такой острой реакции, которую мы сегодня видим со стороны наших партнеров-членов ЕС, мы не наблюдали за три года. Потому, что для них это будет означать внутриполитическое поражение, если они это пропустят. Мы должны понимать, что и в Польше, и в Венгрии, и во многих других странах во власти находятся правые политики. И любое сужение существующего объема представления их этносов и языков в Украине там будут воспринимать крайне негативно.

Кроме того, это нарушение Конституции Украины, прав и свобод. Так нельзя делать. Надо было идти другим путем. Я предлагал, к сожалению, не прислушались. Нужно было в школах с языками национальных меньшинств увеличивать критически количество часов изучения украинского языка. Не вытеснять эти языки, а больше давать украинского. Ведь именно из таких вещей, по моему мнению, растут сепаратизм, социальное отчуждение. Мы не должны этим заниматься в принципе. Это то, что отвлекает внимание от действительно важных вопросов.

— Во вторник под стенами Администрации президента был Саакашвили, который требовал, чтобы ему отдали документы, с которыми он должен идти в суд. Он говорит, что не видел ни указ президента, никаких документов у него на руках не было. Он еще много интересных вещей прокомментировал. Например, вот цитата: «У нас есть конкретная программа: соберем 300 нормальных спартанцев, депутатов, которые будут иметь большинство в Верховной Раде, и которые подпишут соглашение с народом, что они там только на одну каденцию. Сделают реформы и уйдут из политики». Как вы думаете, насколько это ему может удаться? И вообще, какое у него политическое будущее?

— Это идея учредительного собрания, условно говоря. Она не нова, даже зафиксирована в нескольких законопроектах, которые есть в парламенте. Думаю, что это заявление — политическая игра. Обратите внимание, насколько поменялась риторика. У нас в эти дни должен был происходить не просто брифинг на улице Банковой, Саакашвили обещал масштабный митинг, который не состоялся.

— Это говорит о чем, что у него нет поддержки?

— Есть какие-то договоренности между властью и Саакашвили. Его никто не арестовывает, не применяет никаких методов. Более того, генеральный прокурор говорит, что нет оснований ни для ареста, ни для экстрадиции. Идет подковерная игра: и Саакашвили, и власть ведут переговоры относительно будущего Саакашвили в Украине — его роли, поведения и другого. Именно поэтому обе стороны наиболее острые инструменты пока отложили, хотя уровень публичной риторики поддерживают.

— Ну, и суд по Саакашвили должен состояться.

— Также отложен.

— Отложен, но до конца недели.

— Да, на 21 или 22 сентября — до возвращения президента из Северной Америки.

— А Порошенко тут причем?

— Ну, мы же понимаем, что эти решения политические. По Саакашвили все решения будут политическими. Здесь они попали в круг правовой вакханалии. То есть, незаконно лишили гражданства, незаконным способом недопустили в страну, остановка поездов и все остальное, незаконный прорыв границы — это уже со стороны Саакашвили. Далее все, к сожалению, также будет происходить полузаконным способом, в лучшем случае.

— Саакашвили на Банковой поддерживали и народные депутаты, в частности процитирую Егора Соболева, который сказал о том, что Порошенко сам делает все, чтобы повторить судьбу Януковича: «Политика — это не про любовь или ненависть к кому-то. Это выявление воли народа». Насколько действительно Порошенко может повторить судьбу Януковича?

— Шансы, безусловно, есть. Эти шансы существенные. Поддержка его в обществе низкая. Власть, по большому счету, держится на угрозе войны и политической дестабилизации. От принципов, которых мы ожидали, — верховенство права, демократия — в значительной степени власть отказалась. Решения принимаются очень субъективно. В отношении того же Саакашвили, или полтора миллиарда Януковича, которые пошли на выплаты Косюку (Юрий Косюк, предприниматель, владелец аграрных предприятий, получивших дотации из бюджета, — ред.), вместо того, чтобы армию поддержать. Куда ни ткни — везде такие коррупционные или кулуарные решения. Поэтому, безусловно, такие риски для власти существуют. Хотя я не считаю их сегодня критическими.

Сегодня проблема не только в том, что в парламенте нет коалиции, а в том, что в Украине нет оппозиции. Оппозиция у нас такая, склонна договариваться с властью. Она не жесткая и между собой разделена.

Есть прозападная демократическая оппозиция, есть прозападная непарламентская оппозиция, парламентская, но пророссийская оппозиция. Эти оппозиции между собой все разделены. Поэтому, в отличие от ситуации 2014 года, когда оппозиция была слаба административно и финансово, но она очень серьезно присутствовала в парламенте и была объединена, сегодня, на фоне слабой власти мы, наблюдаем и очень слабую оппозицию.

— Все же, чего нам ожидать от визита Порошенко в США? Он встречается с Дональдом Трампом. Позитив от этого будет?

— Я ожидаю, прежде всего, согласования позиции по миротворцам. Надо с Соединенными Штатами согласовать наши позиции, и уже они будут представлять наши интересы в Совете безопасности ООН. С Россией будут пытаться найти какое-то среднее решение. Я ожидаю сдвигов в части экономической поддержки Украины, создания рабочей группы по Крыму, которая хотя бы будет держать этот вопрос в информационном фокусе. И ожидаю усиления экономических контактов.

Хотя слишком больших ожиданий от этой встречи у меня нет. Каких-то кардинальных сдвигов не произойдет, они и не планируются.

— А о предоставлении летального оружия?

— Я не знаю нелетального оружия. Летальное оружие — это такой оксюморон. Оружие все придумано для того, чтобы убивать людей. Но, к сожалению, или к счастью, вопрос предоставления Украине оружия и выделение дополнительного финансового бюджета на это — вопросы торговли между США и Россией на сегодня. Если, условно говоря, санкции уже не являются предметом для торговли, так как они кодифицированы Сенатом и отменить их Трамп не может, то дать Украине оружие, или не дать, и если дать, то что — это сегодня является предметом торговли. Не зря в эти дни активно встречаются Тилерсон и Лавров.