Тысячи матерей Украины ищут своих пропавших сыновей, воевавших на Донбассе
Раскладывая карту Украины на столе, Елена Довгополая начинает быстро указывать на красные метки и круги, которыми она обозначила места, где побывала в поисках своего сына Андрея, сообщает Politeka со ссылкой на Al-Jazeera.
«Я была здесь, и здесь. И в этом маленьком городе. Я была везде — как на стороне сепаратистов, так и украинской армии», – говорит 59-летняя женщина отчаянным голосом.
Воевать в АТО контрактники идут, фактически, за тысячу гривен, — Дмитрий ТымчукСын Довгополой, 31-летний Сергей, пропал в сентябре 2014 года, сразу после месяца начала боевых действий на Донбассе. Служа в украинской армии, он исчез во время ожесточенного боя с пророссийскими сепаратистами.
Сергей один из тысячи людей – военных и гражданских лиц, которые пропали без вести во время войны на Донбассе. Большинство пропавших без вести исчезли в первые месяцы войны. Всего в результате боевых действий на Востоке Украины погибли около 10 тысяч людей, а полтора миллиона стали вынужденными переселенцами.
Власти Украины официально заявили, что сын Довгополой пропал без вести, но через три месяца они объявили его погибшим. В доказательство своих утверждений были представлены останки зубов, которые якобы принадлежат Сергею. Елена отказалась верить экспертизе, показав журналисту Al-Jazeera выписки из стоматологических клиник о том, что останки зубов не принадлежат ее сыну.
Елена решила сама искать Андрея и побывала в разных уголках Донбасса. Она искала его в моргах, обращалась в больницы, встречалась с гражданскими лицами, офицерами украинской армии и сепаратистами. Довгополая получала звонки от множества людей, которые предлагали ей свою помощь безвозмездно или просили денежное вознаграждение. Несмотря на то, что ей пока не удалось найти сына, она верит, что Андрей жив.
«Я знаю, что он жив. Один человек сказал мне, что видел моего Андрея в плену у сепаратистов, это произошло после того, как власти объявили, что он погиб», – рассказывает она.
Жизнь после АТО: Почему демобилизованных снова тянет в окопы?Согласно Красному кресту, 88% семей, где есть пропавшие без вести солдаты, продолжают искать своих родных. Более половины из них считают, что власти не предпринимают никаких усилий для поиска без вести пропавших.
Среди этих людей Елена Судак, которая разыскивает своего сына – бойца 40 батальона территориальной обороны Днепропетровской области (батальон «Кривбасс», — прим. авт.) Руслана, который пропал 30 августа 2014 года в боях за Иловайск.
Судак говорит медленно, она утирает слезы почти после каждого предложения.
«Посмотрите на это письмо, которое написали мои внуки, — ни один ребенок не написал бы такое», – говорит сквозь слезы мать Руслана, показывая письма его детей: 6-летней Насти и 4-летнего Дениса.
«Мы очень любим папу Руслана. Я и мой братик очень скучаем по нему. Каждый день мы ждем, когда он вернется домой. Мы хотим быть всегда счастливыми и никогда снова не плакать. Папа, мы очень любим тебя», – написала в письме Настя.
«Дети каждый день спрашивают у меня, когда вернется их папа, и я должна искать его», – говорит плачущая мать Руслана.
С грустными глазами слушает ее рассказ 33-летняя Виктория Маркина, которая ищет своего мужа Андрея, также служившего в 40-ом батальоне. Виктория верит, что ее супруг жив. После того как власти заявили о смерти Андрея, Виктория видела по телевизору своего мужа и сына Елены Судак на марше военнопленных в Донецке. Хотя этому репортажу уже два года, обе женщины верят, что их мужчины живы.
«Пока нам не дадут их тела, мы никогда не поверим, что их нет в живых. Эта война, эта ненужная война должна быть закончена, чтобы наши родные смогли вернуться домой», – заключает Елена Судак…
