Игорь Романенко об учениях «Запад-2017» и международной изоляции России

— В Беларуси, все-таки, стартовали совместные учения вооруженных сил Российской Федерации и Беларуси, запланированные на период с четырнадцатого по двадцатое сентября. Эти учения обычно проходят раз в два года, за исключением 2015 года. Тогда их не было. По данным белорусского министерства обороны, учиться будут более 10 тыс. военнослужащих. Из них – 7 тыс. белорусских и всего 3 тыс. российских. Белорусские военные настаивают, что такими силами осуществить агрессию или аннексию невозможно. Согласны ли вы с этим?

Внимание мирового сообщества сосредоточено на этих учениях. На самом же деле, уже сейчас проводятся дополнительные учения на Кубани и в Краснодарском крае. Это будет дальше разворачиваться. Уже объявлено, что будут участвовать псковские десантники и объявлена соответствующая степень готовности. Это та дивизия псковская, десять человек из которой в 2014 году «заблудились» (в Украине, — ред.) и потом возвращались, по настоянию россиян в обмене. Эта дивизия всегда используется в ударном варианте, в агрессивных подходах.

Вокруг, как всегда, создается группировка необходимого количества войск и техники. В 2008 году, под «Кавказ-2008», была создана группировка и начаты боевые действия, в результате которых была аннексирована часть Грузии. «Сочи-2014» — была создана группировка под эти учения, благодаря которой удалось аннексировать Крым и начать боевые действия на Донбассе. В прошлом году «Кавказ-2016» — зафиксировали, в соответствии с требованиями венского документа, состав до 13 тыс. — они заявили 12,5 тыс. На самом деле, сформировали ударную группировку — более 100 тыс. человек.

— Какова вероятность, что Путин воспользуется этими учениями и всей военной группировкой для того, чтобы напасть на Украину?

— Как эксперт, скажу, что на текущий момент и еще может на неделю-две, вероятность того, что он начнет разворачивать, незначительная. Но все может измениться. Потому что Путин действует шаг за шагом. В вопросе миротворцев — от состояния, когда вообще отказываются от миссии такой на Донбассе, до того, что целесообразно их поместить на линии соприкосновения. Дня через три, когда Путин видит, что мировое сообщество не приемлет это в таком виде, уже говорит, что нужно охранять представителей ОБСЕ по всей территории. Вот такая трансформация и такие действия.

На текущий момент он делает ситуацию для себя беспроигрышной. На самом деле, вокруг учений формируется группировка, как ему и нужно. Если чего-то не хватает, он объявляет внезапную проверку войск, в ходе которой говорит: «Это наше внутреннее дело. Я проверяю войска, как верховный главнокомандующий». И под это переводит в высшую степень боеготовности то количество войск и техники, которое ему необходимо.

— Допускаете ли вы, что эти учения могут быть тестовым вариантом для того, чтобы попугать, посмотреть, как в мире будут реагировать?

— Вот я говорю о том, что он действует шаг за шагом. Поэтому группировка формируется, доводится до степени готовности и, при необходимости, приводится в действие, как это было в 2008 г. и в 2014 г. в Украине. Или же, как в прошлом году, организовывается очень серьезная проверка, подготовка. Причем, не только вооруженных сил, а всей государственной машины. Я обращаю на это внимание, это очень важно. Потому что если машина в таком состоянии, значит можно организовать операцию, как в Сирии. С переброской значительного количества войск и техники. Благодаря этому он может обеспечить себе прорыв международной изоляции, в которой до этого времени находится Путин.

Поэтому группировка, так или иначе, будет создаваться. Для введения ее в действие, для начала широкомасштабной войны по отношению к Украине, ее нужно увеличить до 240 и более тысяч. Пока этого нет.

— Насколько Вооруженные силы Украины готовы защищаться в случае, если Россия действительно начнет наступать?

— Имея опыт, в том числе и негативный для Украины, мы и наши союзники адекватно реагируем. Мы начали учения «Непохитна стійкість». Непосредственно по северным и северо-восточным границам. Мы начали учения «Рапид трайдент». Это северо-запад. Мы проводим призыв резервистов первой и второй очереди. Привлекаем в этом году офицеров, которые прошли военное обучение, и они сейчас проходят трехмесячную подготовку. Это первый такой опыт за время независимости – 4 тыс. военнослужащих. Раньше мы призвали на срочную службу на месяц. Солдаты срочной службы, как известно, не проходят службу в зоне АТО. Но они нужны, чтобы можно было проводить ротацию на остальной территории. Наши контрактники участвуют в АТО и в противостоянии этим войскам, о которых мы говорили.

— То есть, мы можем дать отпор?

— У них очень большое преимущество в количестве летательных аппаратов, в бронетехнике, в ракетном вооружении. Поэтому все наши силы воздушные — это составляющая авиационной противоздушной обороны, приведены в соответствующую степень готовности. Наша бронетехника и противотанковые средства тоже. Мы иначе не можем и не должны себя вести.

— Ситуация на границе с прорывом Саакашвили. Насколько это свидетельствует о том, что наши границы не защищены, и этой ситуацией может воспользоваться Путин? Насколько они могут так же легко пройти в Украину?

— Я думаю, это несопоставимые вещи. Этот проход скорее политический. Было понятно, что там задействованы наши граждане. Хотя в событиях 2014 года тоже были задействованы наши граждане. Но ситуация была больше политической, чем оборонной.

Это вопросы нашей пограничной службы, которая функцию защиты сейчас не выполняет. Сопоставлять это с действиями вооруженных сил государства-агрессора вообще не целесообразно. Это частный факт. Можно было там все организовать: собрать необходимое количество техники от пограничных войск и Национальной гвардии. Но все было сделано в таком мягком режиме. Дальше будут разбирательства, суды. Но сравнивать это с боевой обстановкой, с применением вооруженных сил — это нецелесообразно.

— Продолжим разговор о миротворческой миссии на Донбассе. Интересно услышать ваш комментарий по поводу заявления Путина.

— Раньше руководство России, Путин, как президент, и глава МИД Лавров, категорически заявляли в ответ на соответствующее предложение Украины, что и разговора быть не может. Но ситуация меняется. То есть, во-первых, выборы в России, и, во-вторых, такая позиция России уже привела к ее серьезной изоляции. Для того, чтобы организовать прорыв этой политической изоляции, ему надо было организовать целую Сирию, показать там свою значимость. Они это могут делать только в военной сфере, а не в экономике, социальных вопросах или политике.

Значит, надо меняться. Уже Путин-воин проявил себя. Теперь нужно показать Путина-миротворца. Что он может и карать, и миловать. Поэтому появилась такая инициатива.

Кроме того, все всегда делается в противовес Украине. Если мы уже несколько раз заявляли о том, что целесообразно ввести миротворцев, если наш президент анонсировал, что мы будем подавать в ООН соответствующий документ, то нужно упредить и показать, что инициатива за ними. Хотя ранее такой вариант отметался. Хотя в том варианте, в котором это предлагает Россия, это западня.

Сначала он говорил, что миротворцев надо вводить для охраны ОБСЕ и только на линии соприкосновения. То есть, сделал шаг — посмотрел вокруг. Это не приняли. Министр иностранных дел Германии заявил: вот видите, что происходит, надо начинать отменять санкции. И Путин рассчитывает на подобную реакцию. Но в большинстве своем это не сработало. Тогда, через несколько дней, он уже говорит: «Ну, в принципе, можно и по всей территории, но только для охраны ОБСЕ, больше никаких полномочий. О границе с Россией вообще не может быть и речи».

Но, на мой взгляд, это, все-таки, победа Украины и ее союзников. Потому, что вопрос от полного неприятия перешел в сферу обсуждения. Это очень важно.

Там еще пристегнуты лидеры боевиков. Под эту работу старые уже никак не подходят. У Захарченко и Плотницкого для этого многого не хватает: интеллекта, опыта, образования. Поэтому вводятся другие, и говорится, чтобы Украина с ними работала.

Для Украины важно вводить миротворцев на каких-то условиях. Важно искать компромисс. Но, во-первых, на всей территории, а, во-вторых, никаких юридических дел между Украиной и этими лидерами не будет. А все будет на уровне Минских соглашений. Тут мы можем дальше обсуждать и продвигаться.

— Некоторые из экспертов полагают, что заявление Путина о миротворцах на Донбассе свидетельствует о том, что он так хочет сорвать планы Вашингтона о предоставлении Украине летального оружия. Показать сценарий «нас там нет». Можете ли вы согласиться с этим?

— Не совсем. Но то, что он хочет сорвать — это однозначно. А то, что за счет миротворцев… Конечно, этот вопрос в последнее время все больше становится военно-политическим, а не военным. Нам нужно это оружие. Почему? Да потому, что бронетехники у них (у России, — ред.) в разы больше, как и летальных аппаратов. Поэтому, средства противоздушной обороны, противотанковые, тот же «Джавелин», нам необходимы.

Это вопрос долгий, три года Обама на это не решался. И кстати, официальное окружение Трампа — и Пентагон, и Конгресс, и МИД — все эти структуры подтвердили целесообразность того, чтобы это оружие было передано. В небольшом количестве — на 50 млн. Это не так много, потому что «Джавелины» достаточно дорогие. В администрации пока это изучают и не решаются.

— Украинская делегация собирается ехать в Нью-Йорк на Генеральную Ассамблею ООН, где 20 сентября будет выступать президент Украины. Повестка дня — разворачивание на Донбассе миротворческой миссии. И будут убеждать в предоставлении Украине летального оружия. Удастся ли украинской делегации настоять на нашей резолюции о миротворческой миссии, заблокировав российскую?

— Здесь два вопроса. Миротворцы — это да, будет обсуждаться на Генеральной Ассамблее. Летальное оружие — это решение Соединенных Штатов и Украины. Но, если предположим, сейчас принять решение по летальному оружию, то конечно, на этой конфронтации Путин будет делать все, чтобы вопрос о миротворцах снова не стоял.